Максимализмы (сборник)

А деревенские девушки собирали свои первые менструальные крови и делали из них любовные напитки – считалось, что любой мужчина, выпивший такой напиток, терял голову и влюблялся в производительницу этих кровей. Но многие мужчины уходили от женщин, не солоно хлебавши.

При нынешних антисексуальных законах и безжалостном их выполнении всё, что оставалось автору книжки, – это воображать райскую сексуальную жизнь прошлых веков по описаниям и воспоминаниям, а главное – согласно собственным фантазиям.

Ведь если бы он стал писать о современной сексуальной жизни, о клубах, о тайных проститутках и пр., то всё бы это отвергли как непристой и печатать в приличном издательстве не стали бы.

А вот прошлое считается издателями и прочими – безопасным. И напрасно:

Но то, что было позади,из будущего в мир ворвётся.

Я время не держу – иди —я знаю, что оно вернётся.

Бродский – Зонтаг

Sempre Susan. A memoir of Susan Sontag by Sigrid Nunez. Atlas & Co., New York. 2011. 140 p. ISBN 978-1-935633-22-8.

Sempre по-итальянски – «всегда», «навечно». Вот и переводите называние книги сами. Мемуар этот написан Зигрид Нунез, подружкой сына Сузан Зонтаг (1933–2004).

Зигрид сама стала автором нескольких романов и рассказывает о влиянии Зонтаг на неё, на зонтагского сына, на мир, и об обратном влиянии мира на Сузан Зонтаг. Написано, надо отдать должное, – с блеском, но не ослепляющим, а просветляющим.

Зонтаг долгое время жила в квартире вместе с сыном, а потом к ним присоединилась Зигрид, так втроём они жили несколько лет в одной квартире, что по-американским стандартам не принято и даже неприлично. Но Зонтаг меньше всего заботилась о приличиях. Она говорила так:

Хорошо, когда любое дело начинается с нарушения правил.

Например, Зонтаг вопрошала Зигрид при посторонних – почему бы вам не заниматься 69 в качестве предохранения от беременности?

Зигрид пытается объяснить проживание под одной крышей матери, сына и его любовницы тем, что во многих странах совместное житьё такого рода является нормальным и взывает к Иосифу Бродскому, вспомнив его описания коммунальной квартиры. Но Зигрид не понимает, что в России жили в коммунальных квартирах вынужденно, и в первый же момент разъехались бы по отдельным квартирам, будь такая возможность предоставлена.

Но эту маленькую глупость можно ей простить.

Зонтаг заинтересовала меня тем, что была одной из первых американских любовниц Бродского. Хотя

Девица, как зверь, защищает кофточку —

это явно не о ней[68], так как она, судя по воспоминаниям, никогда не ломалась. Более того, она спала радостно и с многими, как с женщинами, так и с мужчинами. Она признавалась:

Если я оказываюсь с кем-либо рядом, у меня всегда возникает сексуальное влечение к этому человеку, даже если наши отношения дружеские.

Так что ни долгого и искусного соблазнения, ни резкой и подавляющей силы здесь не было. А была, уж не знаю насколько добротная, но уж явно добровольная ебля.

Зигрид весьма уничижительно отзывается о внешности Бродского, но безапелляционно признаёт, что ещё тогда все были уверены, что он получит Нобелевскую премию,

так как все вокруг видели в нём гения с романтической биографией изгнанника и борца.

Зонтаг на внешность не обращала внимания, она везде видела проблески гения в Бродском, но не смела критиковать его английские писания, несмотря на его просьбу отозваться честно – она пришла к выводу, что он плохо воспримет критику.

Однажды они вчетвером сидели в любимом китайском ресторане Бродского и он, вкушая, сказал:

Какие мы все счастливые! —

и поцеловал Зонтаг. Потом они отвезли его домой на Мортон-стрит, и в ту ночь у него произошёл первый инфаркт.

Я на это могу только сказать одно – поэтам вредно быть счастливыми.

Бродский похерил любовницу Зонтаг жестоко (как – не сказано), но она простила ему боль, и они оставались друзьями до самой его смерти.

Зонтаг была на семь лет старше Бродского, и в период их близости в 1976 году у неё уже был рак груди, и она не стесняясь задирала маечку и показывала шрам там, где была грудь, даже малознакомым людям.

Вопрос: а когда у неё была грудь – с такой же ли готовностью она её всем показывала? Или шрама она стыдилась меньше, чем груди? Разумеется, глупо стыдиться отсутствующей груди в той же мере, как присутствующей.

В то время бытовало суеверие, что человек заболевал раком, если он мало ёбся, а потому, когда Зонтаг поставили диагноз рака, первая мысль, которая пришла ей в голову, была: «Неужели я мало занималась сексом?»