МАЛАЯ ЗЕМЛЯ

Одну гранату Ершов ловко подхватил и бросил обратно. Она разорвалась на лету. Осколком Ершову разрезало щеку. Другая граната разорвалась в ячейке, где стоял солдат Лобанов. Он упал навзничь, не выпуская из рук автомата. Уже мертвый, солдат продолжал стрелять. Его палец прижал спусковой крючок, и пули полетели вверх.

На бруствер вскочило три гитлеровца.

— Сдавайс! — крикнул один из них, размахивая винтовкой.

Они тут же рухнули, сраженные автоматными очередями Безуглого и солдата Зеленцова.

— Гранаты! — крикнул Безуглый.

Петраков бросил одну и схватил вторую. Но только он сдернул с нее кольцо, как на него с устрашающим криком прыгнул гитлеровец. Петраков устоял, левой рукой схватил винтовку врага, а правой ударил его гранатой по лбу и тут же бросил гранату за бруствер. Гитлеровец сразу обмяк. Петраков схватил его поперек туловища и вышвырнул из ячейки.

— Ловко ты его! — восхитился Ершов, вставляя в автомат новый диск.

Петраков ничего не ответил. Он опять прильнул к пулемету.

Тут и перед Ершовым вырос гитлеровец. Ершов не успел вскинуть автомат, как штык пронзил его горло. Он схватился за него руками и рухнул, потянув за собой врага. В ячейку бросился Безуглый и в упор расстрелял фашиста.

В штабе батальона встревожились, когда увидели нападение на боевое охранение. Командир батальона вызвал заградительный огонь. Вскоре перед боевым охранением начали рваться мины и снаряды. Уцелевшие немцы побежали к своим окопам. Петраков стрелял по ним из своей ячейки до тех пор, пока из поля зрения не исчез последний гитлеровец.

Когда все стихло, Петраков вытер рукавом пот с лица и закричал:

— Бал-маскарад окончен! Цирк шапито прекратил свои гастроли досрочно, ввиду непредвиденных обстоятельств!

Безуглый, хмурясь, произнес:

— Ершика нашего…

Из ячейки Ершова раздался голос солдата Федора Цветкова. Он был другом комсорга.

— Петя без памяти, но живой. Я его перебинтую.

Через несколько минут Цветков подошел к сержанту и, размазывая по лицу кровь и грязь, заявил:

— Его надо срочно в санчасть. Иначе…

— Вот стемнеет, — сказал сержант. — Сейчас, сам знаешь, нельзя.

— А может, сумею, — настаивал Цветков.

Он с мольбой посмотрел на сержанта. Его большие карие глаза повлажнели.

— Немцам сейчас не до нас, — продолжал он. — Сейчас можно в рост пойти. Вот смотрите, — он поднялся над окопом, — вижу все кругом, а на меня никто внимания…

Он не договорил, чуть дернул правой рукой и рухнул на дно окопа. Пуля фашистского снайпера попала ему в висок.

К Цветкову подскочил Зеленцов и приподнял.

— Федя, — позвал он, заглядывая в его мутнеющие глаза. — Федя, что же это ты…

На небритом, черном лице Безуглова появилось свирепое выражение.

— Не высовывайтесь, черт вас возьми! — заорал он, скрывая за криком душевную боль. — Не в бирюльки играем. Ну надо же!..

Маленький, сухонький Зеленцов посмотрел на него с недоумением, опустил Цветкова на дно окопа. Губы у него задергались,

Безуглый достал кисет и протянул Зеленцову.

— Перво-наперво закурим, — сказал он приказным тоном, ни на кого не глядя. — А потом решим, как быть. Трое нас осталось…

Курили долго и молча.

Притоптав окурок ногой, Безуглый кивнул Петракову:

— Флотским обмундированием можешь обзавестись.

Петраков брезгливо сплюнул:

— С фашистского плеча… За кого ты меня принимаешь?

— Скорее бы стемнело, — вздохнул Зеленцов и тоскливо посмотрел в небо.

2

Пробраться в боевое охранение можно было только ночью. От стрелковой роты до дороги вела траншея, а дорогу нужно переползать. Через нее хода сообщения не рыли, чтобы не демаскировать. За дорогой опять шла траншея.

Тoro, кто пытался перебраться через дорогу днем, настигала пуля немецкого снайпера. Собирались проложить туннель под дорогой, но не успели, оказалось это нелегким делом — нужно было долбить камень.

С наступлением темноты в боевое охранение пришли командир батальона капитан Стрельцов, его замполит капитан Чередниченко, командир роты лейтенант Беляев и пять солдат.

Безуглый доложил комбату о происшедшем. Капитан Стрельцов слушал его, хмурился и покачивал головой.

— Убитых гитлеровцев обыскали?

— В их карманах никаких документов не оказалось.

Замполит подошел к Петракову и, заглядывая ему в глаза, поинтересовался:

— Каково ваше впечатление?

Петраков пожал плечами и нехотя протянул:

— Пива хочется.

— Пива? — удивился Чередниченко.

— Или квасу. Холодного. После драки горит все внутри.

— А что вы скажете об этом маскараде?

— Что скажу? Одень обезьяну в королевский костюм, все равно останется обезьяной. Злость меня разобрала, товарищ замполит, кажется, никогда таким не был.

— Только из-за формы обозлились?

— Вообще.

— Как это — вообще?

— На всякую гадость на земле… Даже на тех, кто с подозрением относится к людям. Они тоже мешают человеку жить счастливо.

— Что ж, вы, пожалуй, правы, — задумчиво проговорил Чередниченко.

Из штаба прибежал связной и доложил комбату, что в батальон прибыл генерал Бушев. Капитан Чередниченко пожал руку Безуглого, обнял его.

— Молодцы, ребята! Объявляю благодарность.

— Служим советскому народу!

— Я еще наведаюсь. Смотрите в оба.

— Солдаты тут останутся? — спросил Безуглый.