МАЛАЯ ЗЕМЛЯ

— Я тебе выскочу, — пригрозил Безуглый. — Нас всего трое. Несподручно получается. Ну, выскочили бы — а потом что? На нас перло, почитай, больше взвода. Попробуй-ка втроем, враз бы нас ухлопали. А так из окопа мы спровадили на тот свет десятка два.

— Ох и стратег ты, Иван Петрович, — рассмеялся Петраков. — Тебе бы не отделением, а батальоном командовать.

— До батальона грамоты не хватает. А ты, ежели замлел, дуй до кухни. Захвати гранат и патронов.

— Не возражаю.

— А ты, Зеленцов, ложись. Я постою, понаблюдаю.

Петраков вернулся быстро. За плечами у него был вещмешок, в правой руке другой, а левой прижимал ящик с патронами. Разгрузившись, смахнул рукавом пот с лица и сел на ящик.

— Как ишак нагрузился, — выдохнул он.

— А термос? — спросил Безуглый. — Второй раз пойдешь?

— Там, — махнул рукой Петраков. — Нечем его наполнять. Прямое попадание снаряда в камбуз. Кока насмерть. Дали сухой паек.

— Семена Ефремовича! — вскричал Безуглый. — Как же так! Мы тут целые, а он позади и…

Он не договорил, поперхнулся и опустил голову.

Петраков протянул ему банку с тушенкой, но сержант молча отстранил ее. Тогда Петраков отстегнул от пояса флягу и опять протянул сержанту.

— Выдали для успокоения нервов по сто граммов, — сказал он.

Безуглый выпил, но закусывать не стал, только понюхал хлеб.

— Эх ты, незадача какая, — сокрушенно произнес он. — Две войны отбыл, а третья вот… Надо отписать его старухе…

— Выпей мою порцию, Иван Петрович, — предложил Петраков, понимая горе сержанта. — Мне нервы успокаивать не надо. Я пью для веселья. А где сейчас веселиться?

— Верно, хлопец, нэма часу веселиться. Давай твою порцию.

Безуглый вылил все содержимое фляги в кружку, отмерил половину и вылил обратно во флягу. Петраков посмотрел, как он поднес кружку ко рту, и облизнул пересохшие губы.

— А теперь, Иван Петрович, — сказал он. — Лезьте в нору, ежели аппетита нет до тушенки, а я постою.

— Разумно, — согласился сержант. — Смотри в оба.

Ночью немцы не атаковали, но и не давали минуты покоя. Всю ночь над Малой землей тарахтели ночные бомбардировщики. Они сбрасывали на парашютах светящиеся бомбы, спускались ниже и бомбили, а кончались бомбы, включали сирены, издававшие душераздирающий вой. И всю ночь передний край освещался разноцветными ракетами, не прекращался артиллерийский обстрел.

С высоты Петракову была видна вся эта картина. «На измор берут, — думал он, начиная испытывать беспокойство. — Надолго ли нас хватит?»

Чуть свет появилась большая группа самолетов. Вслед за ними прилетела вторая. На этот раз от армады отделились три самолета и полетели к Безымянной высоте.

— Не иначе к нам, — догадался Безуглый. — Хлопцы, в норы!

К нему подбежал Петраков.

— Дай ракетницу.

— На что понадобилась?

— Сейчас узнаешь.

Он зарядил ракетницу и выстрелил в сторону противника. Передний самолет перешел в пике. Солдаты нырнули в норы.

Бомбы разорвались где-то впереди. Второй и третий самолеты сбросили свой груз туда же. Когда они улетели, Петраков выскочил из норы, выглянул из ячейки и озорно закричал:

— Бей своих, чтобы чужие боялись. Сержант, они свою оборону раздолбали! Глянь!

— Это ты добре придумал, — похвалил сержант.

Впереди сразу разорвались три мины.

— Опять в норы, — торопливо распорядился сержант.

Минометный обстрел длился не менее получаса. Одна мина разорвалась на бруствере окопа. Никого не поранила, но оглушила всех порядочно.

Перестав слышать, Безуглый выскочил из норы, не дожидаясь конца обстрела, и встал у пулемета. Ему показалось, что стало тихо и сейчас немцы пойдут в атаку.

Атака началась спустя десять минут. Гитлеровцев было не густо, они пробегали по нескольку шагов и падали. Безуглый стал стрелять по ним короткими очередями, а Петраков и Зеленцов бросали гранаты.

Неожиданно пулемет замолк.

— Давай, сержант! — крикнул Петраков, недоумевая, почему Безуглый перестал стрелять.

Бросив две гранаты, он подбежал к Безуглому. Сержант стоял, навалившись грудью на стенку ячейки, выкинув руки на бруствер, голова его склонилась на пулемет. Он медленно оседал на дно ячейки. Петраков подхватил его под руки и увидел кровь на виске. Опустив безжизненное тело на дно ячейки, Петраков подскочил к пулемету. Справа блеснуло стекло оптического прицела, и он инстинктивно нагнулся. В тот же миг над головой свистнула пуля. «Снайпер, — догадался Петраков. — Это он сержанта убил».

Решение пришло мгновенно. Взял пулемет в руки, приподнялся и выпустил длинную очередь в ту сторону, откуда раздался выстрел.

«Не я буду, если тебя, гада, не заставлю молчать!»

Он не знал, убил ли снайпера или тот уполз, но, во всяком случае, больше оттуда не стреляли.

— Вася! — крикнул он Зеленцову. — Сержант убит.

Тот ничего не ответил, даже не повернул головы, продолжая стрелять.