Малая

Разумовский цедил виски и молчал. Вернуть Малую на его условиях — хрен выйдет. А на других он не согласен. Закипал внутри от этого и судорожно пытался найти решение. Неожиданно Марк сменил тему, заставив подавиться глотком спиртного.

— А теперь расскажи мне, с кем загулял.

— Че?! — вытирая рукой губы и откашливаясь, отодвинул бокал в сторону. Сердце опять заныло. По ходу эффект от капельниц после этих посиделок будет равняться нулю.

— Лонка сказала перед отлетом. Вадя. Она — моя сестра. Если кого еб@шь со стороны — делай так, чтобы у нее даже мыслей по этому поводу не возникало. Ты нормальный вообще?!

— Гонишь?! Она действительно подумала, что я..?! Бл@аа

… — закрыл глаза, шумно выпуская воздух сквозь сжатые зубы. Да, он знал о том, какие выводы тогда сделала Илка. И в первый момент даже чувствовал удовлетворение от того, что смог сделать больно в ответ. Низко, подло. Согласен. Потом память вытолкнула этот эпизод в целях самозащиты. Не совсем, конечно, на задворках витало зудящее ощущение пиз@еца, но концентрируясь на своей обиде — отгонял его успешно. До этого момента. — Марк, я ей не изменял и не собирался. — Проговорил четко с расстановкой, давая понять, что не врет.

— Малая считает иначе. Не с воздуха же она это взяла!

— Все не так. — Разумовский потянулся к блистеру и ухватил его двумя пальцами. — Я когда нашел вот это — ушел. Просидел в кабаке полночи. Пил. Потом снял номер в гостинице и там проспал до обеда. А когда вернулся — Лона увидела на мне чужую волосину. Но я не спал ни с кем! Шмара какая-то в пивной привязалась, отиралась, пока не отшил. На этом все.

— Отлично. И как теперь это ей доказать?

— Никак. Человек всегда верит в то, во что хочет. — Вадик устало сжал пальцами переносицу в предчувствии головной боли.

Он проводил Марка, решив прогуляться и проветриться заодно, а когда вернулся — снова взял в руки злосчастную серебристую упаковку. Покрутил и отбросил. Что-то неясное мелькнуло в голове. Наклонился, перевернул несколько раз. Из двадцати восьми таблеток отсутствовали не все. Оставалось еще семь. Почему он раньше не подумал, не обратил на это должного внимания? Получалось, что Илона выбросила их… не допив до конца? По спине пошел холод.

Это ж надо было так протупить! Малая просила выслушать, а он не захотел объяснений, ослепленный горечью и разочарованием. Обида отключила мозги напрочь. Отказалась!!! Сама!!! Значит… уже готова была… или..? Вадим накануне просил обследоваться, но поход по врачам отложили. Интересно, ей действительно было плохо, или она специально время тянула? А что, если из-за этого? Но тогда сильно рисковала. Понять бы!

Думал неделю. Желание вернуть Илку пересиливало сомнения. Без нее все стало пресным, не радостным. Было солнце, и вдруг забрали. В любом случае таблетки она перестала принимать. И это главное. Разговор предстоял не из легких, но откладывать в долгий ящик нельзя. Время в данном случае играло против него. Самонадеянно взял билеты на самолет: один туда и два назад.

Из аэропорта поехал прямиком к ней, узнав накануне у Марка, что сейчас Лона живет в своей квартире. Когда подходил к парадному, неожиданно столкнулся с ней на улице. Сердце заколотилось в груди.

— Привет. — Поздоровался, еле выдавив из себя короткое слово. Между ними было метра три-четыре. Так много и так мало.

— Здравствуй. — Ответила, явно не зная как себя вести. — Какими судьбами?

— За тобой. — Сказал как есть, без уловок. — Приехал, чтобы домой тебя забрать.

Она замерла на пару секунд, после чего выдала:

— Мой дом здесь, Вадь.

— Нет, Лона. Твой дом там, где я. — Ответил спокойно, но твердо.

— Прикольно. — Хмыкнула, криво улыбнувшись. — Фраза как из мелодрамы. Ладно. Идем, поговорим.

Вадик успешно подавил неприятный рывок в душе. Колкое замечание Малой заставило напрячься. Глотнула свободы и заразилась отважностью? Что ж, тем лучше. Разумовскому очень хотелось, чтобы она при встрече бросилась ему на шею, но чего греха таить, разочаровался бы. В человеке должна быть гордость, иначе он не вызывает уважения. Потому и сам не просить прилетел, а вернуть свое.

— Кофе хочешь? — спросила, когда вошли в квартиру.

— Нет, спасибо. — О том, что перестал его пить в связи с проблемами с сердцем, говорить не стал, проигнорировав удивленный взгляд в свою сторону. Помыл руки и сел за стол. Понаблюдал за ней немного. Илка набрала воды в чайник, включила и только после этого уселась напротив. Уставилась бесстрашно своими пронизывающими светло-голубыми глазами.

Отчужденность в поведении Илоны была вполне понятна, но от этого не становилась менее жгучей. А еще что-то в ней изменилось. Что именно — понять не мог, но взгляд непроизвольно улавливал необъяснимую трансформацию. Даже движения иные. Резкость уступила место плавности. Как успокоенная. Отвык? Забыл? Или паранойя?

— Лапуль, ты вещи собирай, если надо что. — Посоветовал, чуть улыбнувшись. — Самолет завтра в десять. Вставать будем в семь утра.