Малая

Наверное, это даже не любовь была, а что-то другое, гораздо сильнее и мучительней. По его мнению, любовь — что-то невесомое. Можно любить в разлуке, любить безответно, а он хотел владеть этой женщиной каждую секунду, каждой клеточкой ее тела, ее душой, и прошлым, и будущим, всей ее жизнью. Когда ее не было рядом, у него начиналась ломка, он лез на стены. Как наркоман без дозы. Сам не заметил, как стал наркоманом, и у его наркотика было имя, и голос, и запах волос…

— Люблю. — Ответил хрипло.

— А когда ты последний раз говорил ей об этом? И вообще — говорил?

Повисло молчание. Александра выпила еще немного.

— Я не знаю, как объяснить. Это всего лишь предчувствие и… ну выводы из некоторых фраз Илуси. Она стала такой, как ты хотел. Сидит дома на коротком поводке. Общается только с нами. С тобой больше не спорит. Но ей неудобно, понимаешь? Мне… мне кажется, что как только Тимка немного подрастет, она уйдет от тебя. Но в этот раз насовсем…

Разумовский непроизвольно расправил плечи, так сжалось все в груди. Дыхание сперло. Откровение невестки прозвучало словно приговор.

— С твоей подачи она подписала себе добровольное заточение в связи с появлением малого… Сейчас ей тяжело не только физически, но и морально. С ее слов проблема в твоем недоверии. И рождение сына не особо повлияло на ситуацию. Ей нужен сильный мужчина рядом, а ты душишь своей слабостью. Уж извини за откровенность.

— Что?! Чем душу?!

— Ты выбрал легкий путь — подавить ее, подстроить так, чтобы тебе было комфортно, вместо того, чтобы бороться со своими страхами. Хотя на чем они основаны — загадка для всех. — Спиртное, судя по всему уже здорово тюкнуло Сашку в голову, так как она перестала стесняться и теперь говорила то, что думала. Жестко, но справедливо. — Уж она, по-моему, последний человек, в ком ты мог бы засомневаться. Столько лет о тебе мечтала…

В один миг ему стали понятны и поведение, и замкнутость Малой, и странные фразы в переписках с Сашей, на которые не хотел обращать внимания… Пришло время открыть глаза. Даже если очень не хочется.

Распрощавшись с братом и его женой, Вадим вышел на улицу и остановился. Марк остался дома, сказав с усмешкой, что не хочет оставлять пьяную Саньку одну. Да уж, нетренированному организму достаточно пробку понюхать, чтобы охмелеть, а тут — добрых полстакана виски за двадцать минут.

Средина мая. Литву радовали солнечные дни. Весна вытесняла плохую погоду, но, не смотря на такой приятный антураж, сердце сдавливало невидимыми тисками. Предстоящее объяснение с Лонкой напрягало неимоверно. Как выстроить разговор еще не решил, но прежде, чем ехать домой, отправился в центр Вильнюса. Услышать о себе слово «слабый» — мало удовольствия. И он намерен был доказать хоть всему миру, что это не так! Да и не помешает освежить Илке память по поводу того, что она Разумовская, а по сему — ее место возле него!

Илона уложила сынулю спать и мельком взглянула на часы. Поздний вечер, а Вадик до сих пор не приехал и даже не написал ничего, что было странно. Обычно предупреждал. Ей очень хотелось набрать его, спросить все ли нормально, но сдерживала свои порывы усилием воли. Подумав немного, пошла в душ, втайне надеясь, что когда вернется оттуда, муж уже будет дома. Не свершилось.

Появился он где-то через полчаса. Лона подготовила все для ужина и собиралась идти в кровать. Это раньше обязательно бы дождалась, но времена меняются. И люди тоже.

— Тимка спит? — спросил, стоя на пороге.

— Да. — Ответила, взглянув мельком. — Ты голодный?

— Нет. — Покачал отрицательно головой и ушел в ванную, судя по всему помыть руки. А когда вернулся, неожиданно подошел сзади. Уперся ладонями по бокам, пресекая попытку вырваться, и наклонившись, поцеловал в волосы. Провел носом к затылку, легонько укусил. Чувствуя, как по спине пошли мурашки, Ила поежилась. Долго же он продержался. Удивительно даже.

Потом прижал ее бедрами к столу, а через пару секунд рядом с легким шлепком приземлилась пачка презервативов.

— Вадь…

— Помолчи пока. — Стянул шорты немного вниз, погладил ниже пояса и неожиданно ощутимо шлепнул, заставив сжаться от непонятных ощущений. — Мне надоело с тобой цацкаться. — Достал ленту с контрацептивами, оторвал по очереди несколько штук, отбросив в сторону, после чего, по-видимому, распечатывая один из них, спросил: — Ты еще помнишь о том, что ты моя жена? — А, не дождавшись ответа, прошипел на ухо: — Напомнить?

Илона не знала как справиться с нахлынувшим… возбуждением. Каждое сказанное им слово затрагивало какой-то очень личный изврат психики. Ну, наконец-то, вернулся прежний драйв. Вся эта патока ласково-нежная на протяжении стольких месяцев беременности, безусловно хороша, но очень не хватало другой, сумрачной стороны Вадима.

— Не… надо… — Пользуясь моментом, пока он чуть отстранился, попыталась вырваться в сторону. Наивная, да.