Малая

Но долго раскачиваться на таких качелях оказалось утомительно. Марк вмешался очень вовремя. Илона и сама понимала, что пришла пора для нового этапа. Забыв противозачаточные таблетки во время поездки в Испанию, вначале понервничала, а потом, подумав, расслабилась. Все, что не делается — к лучшему.

После возвращения из отпуска, еще не дойдя до аптеки за тестом, уже знала о беременности. Почувствовала. А дальше пришлось пойти на риск…

Ну, неужели она настолько глупа, чтобы выбросить блистер от таблеток вот так в урну? Легковерности Разумовского, да и Марка оставалось лишь поражаться. То, что потом будет буря — не сомневалась, просто не знала, чем все закончится.

Вариантов вырисовывалось два. Первый — они расстанутся. Лона, как ни странно, была готова даже к такому. Второй — помирятся и найдут точки соприкосновения помимо ее матки, прости господи. Но ей надо было убедиться, что Вадя полностью в ее власти. Слишком долго она пребывала на непонятных каруселях отношений с ним и не могла не сомневаться.

Окончательный приговор для себя Вадичек подписал, когда прилетел за ней после истории с противозачаточными. Его приезд означал для Илоны капитуляцию. Если прогнулся настолько, что готов пойти на уступки, лишь бы быть вместе — значит не все потеряно. И именно поэтому, прежде, чем согласиться вернуться к нему, Ила прощупала почву. Нет, о ребенке он не предполагал. Разумовскому нужна была она. И это главное.

Во время беременности пришлось признать, что муж, получив желаемое, быстро освоился и вернулся в прежнее русло, а это не входило в ее планы. В ход был задействован «план Б».

Как выбраться из замкнутого круга и прорвать невидимую броню? Выход виделся лишь один — довести ситуацию до предела возможного. Предстояло сделать так, что бы он действительно поверил в то, что сломал ее. И в то, что она собирается реально уйти.

Создать тяжелую обстановку не предполагало большого труда. Лона уставала очень сильно, постоянное недосыпание, нервы. Это все вместе взятое очень помогло, если можно так выразиться. Ей оставалось лишь абстрагироваться от Вадима, что и сделала успешно, наблюдая, как он из кожи вон лезет, чтобы наладить отношения. Но цель оправдывает средства.

Финальным аккордом выступила Саша. Она лишь немного подыграла, поддержав видимость того, что Ила находится на грани, и озвучила заранее оговоренные фразы. Так несокрушимый форт был повержен и пал к ножкам тридцать пятого размера.

Конечно же, уверенности в том, что все получится, не было. Лона прекрасно понимала это и… ушла бы. Жить по чьим-то нелепым правилам не собиралась, но и ретироваться без борьбы не могла. Она всю жизнь о нем мечтала! Странное дело. Все окружающие почему-то забыли, что это только по паспорту Илона нынче Разумовская. По крови она — Вульф! А Вульфы всегда получают то, что хотят! И не важно, каким именно способом. Главное — результат.

Зато теперь у нее был тот, кого хотела и кем бредила долгое время. Мужчина, исполняющий ее капризы и при этом считающий себя властелином. Да, пожалуйста. Пусть пребывает в своем счастливом неведении. Чтобы соблюсти баланс в отношениях, надо иногда делать некоторые вещи через «не хочу». И она нагнула его, несмотря на то, что пришлось нелегко.

А не так давно, как десерт после основного блюда, получила признание в любви. Ничто не предвещало, так сказать, и тем приятнее прозвучало. Они смотрели телевизор вечером, уложив малого спать. Вадим вдруг убавил звук и полез к ней целоваться. Отстранился минут через пять, и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Когда-то, очень давно, ты мне сказала, что я для тебя как болезнь, от которой не существует лекарства…

— И что? — улыбнулась в ответ.

— Ты меня заразила. — Еще раз поцеловал, легонько коснувшись губами: — Лонк, я тебя не просто люблю. Я тебя больше жизни люблю. Слышишь?

Эпилог

Прошло три месяца. Вадим сидел вместе с Марком за столиком на веранде ресторана. По аллее, недалеко от них Лонка с Сашей выгуливали Тимура. Разумовский смотрел на жену и тихо наслаждался. Пусть делает, что хочет. Хоть на курсах своих преподает, хоть на голове стоит — только бы всегда улыбалась вот так, как сейчас. Он выдержит все что угодно, лишь бы не тот ад, в который она его окунула.

Когда-то очень давно, он тогда еще в институте учился, мама завела канарейку. Маленький оранжевый попрыгунчик очень красиво пел. Дело было по осени. Прошла зима. Наступила весна. С потеплением мать однажды выставила клетку на улицу. Хр@н знает зачем. Типа, на свежий воздух. А во дворе — воробьи. Вообще думать о том, что мозг маленькой птички способен на какие-то измышления и выводы — было странно. Но факт оставался фактом: после того как кенар увидел своих собратьев на свободе — перестал петь. Ему и самочку купили, вначале одну, потом вторую; и кормили виноградом даже зимой, покупая дорого (он очень его любил)… Не помогло ничего.

— Иногда лучше жить в неведении. — Перебил его мысли Марк. — Три вечера подряд не знаю, как к ней подобраться. — Указал легким кивком в сторону своей жены. — Боюсь представить что там.