Malaria: История военного переводчика, или Сон разума рождает чудовищ

Самым же неприятным типом (помимо самого начальника — тезки Ленина В. И.) был парторг небольшого коллектива радиоразведчиков — подполковник с ласковым прозвищем «дядя Миня». Как поведал Лейтенанту его покровитель Семеныч, искренне не переносивший парторга, уже на раннем этапе своего пребывания в Анголе Миня недвусмысленно продемонстрировал даже неискушенным в военных науках африканцам, что его и близко нельзя подпускать к и так непростому делу радиоэлектронной борьбы. По собственному пьяному признанию дяди Мини, он сумел когда-то закончить профильное Череповецкое училище лишь потому, что сам был родом из этого города. Решение всяческих проблем преподавателей на местном уровне с помощью папы-милиционера и позволило ему, несмотря на природную тупость, все же стать офицером. Каким-то чудом ему даже удалось остаться в этом же училище преподавателем и мучить несмышленышей-курсантов премудростями триангулярной пеленгации радиопередатчиков в течение многих лет. Этим он занимался вплоть до почетной высылки в далекую Анголу не знающим как еще от него избавиться руководством. У Мини были рыжие жидкие волосы и грубое красное лицо, вызывающее ассоциации со страдающей от алкоголизма акулой. На этом, прямо скажем, не самом интеллигентном лице можно было увидеть не очень большой набор выражений. Например, выражение начальника, непримиримо борющегося с недостатками своих подчиненных. Так как подчиненный у него имелся один — наш герой Лейтенант, — то ему и приходилось регулярно выслушивать, как «большая белая», дыша перегаром, выговаривала за закатанные рукава пятнистой формы, панибратское общение с ангольскими военными и недостаточное внимание к нуждам начальства. С совершенно иным выражением — заискивающе-подобострастным — парторг общался с Ильичом, старшим миссии и разведчиками из Луанды. В такие моменты он страшно скалил длинные желтые зубы в подхалимской улыбке, пытался хохмить и с удовольствием ржал над их многочисленными шутками в его адрес. Особое выражение акульей морды можно было наблюдать в частые периоды сексуального возбуждения. Сорокапятилетний краснорожий урод, долгие годы мучавший свою некрасивую жену, по приезде в Африку вдруг решил, что здесь-то он и споет свою лебединую песню.

Лейтенант не успел провести в Анголе и двух недель, как дядя Миня повез его нарвать веточек молодого эвкалипта для предстоявшего банного дня. Высадившись неподалеку от проволочного забора военного лагеря, наш герой занялся обдиранием кустов для создания банного веника (предмета, необходимого советскому военному ничуть не меньше, чем бутылка водки, бильярдная или автомат Калашникова). Миня покуривал в сторонке и искоса наблюдал за подчиненным. В конце концов он прокашлялся и начал серьезный разговор на, как скоро выяснилось, глубоко волновавшую его тему:

— Тебе, Лейтенант, твой предшественник Гриша успел рассказать, как он помогал нам решать одну проблему?

Лейтенант, который, мысленно матерясь, пачкал руки липким зеленым соком, на секунду оторвался от совершенно ненужного ему занятия и попытался сообразить, что имело в виду акулоподобное существо. Продажа местного пива на рынке по спекулятивной цене? Участие в натуральном обмене советского постельного белья на бутылки с виски или ромом? Полеты в Луанду за бразильским мороженым мясом и голландскими курами? Ему и в голову не пришло, что Миня мог спрашивать о чем-то, напрямую относившемся к их прямым служебным обязанностям. В конце концов он решил сдаться:

— Не понимаю, о чем вы, товарищ подполковник!

И тут он испугался, так как лицо парторга вдруг покрылось ужасными красными пятнами, а глаза засверкали сатурнальным блеском. Бросив свой окурок на выгоревшую траву и почти вплотную приблизившись к Лейтенанту, Миня с чувством прохрипел:

— Я здоровый мужик!

Лейтенант, в общем-то, и не сомневался в этом, хотя и имел особое мнение насчет возможных последствий курения и ежевечернего пьянства.

— Понимаешь, — перешел на почти умоляющий тон подполковник Советской Армии, — я бабу хочу! Хочу иметь женщину!

Последнее признание Миня произнес с таким душевным надрывом, что Лейтенант даже испуганно оглянулся, убоявшись, что в отсутствие особ женского пола мог стать альтернативным объектом сексуальных домогательств краснорожего урода.

— Гриша-то все понимал! Знал, что такое без жены по году! Он мне таких девочек черненьких приводил! Ммммм! — обезумевший от страсти советник поднял к африканскому небу белесые глаза и замычал, роняя слюни. — По пятнадцать лет! Понимаешь?! По пятнадцать!

Лейтенант в страхе отступил. Ему стал понятен секрет длительного пребывания Гриши в коллективе бригады радио-разведки. Сам же он совершенно не знал, что ему делать в ситуации, когда очумевший от притока гормонов парторг признавался в растлении африканских девочек, да еще и требовал от него стать своим личным сутенером. И тут, оглянувшись, он похолодел:

— Товарищ подполковник!