Мальчик и его собака перед концом света

«Я знаю, – произнес он. – Как бы то ни было, Гриз, я никогда не соглашался на их условия. Но я знаю как минимум одного жестянщика, который согласился. Знаешь, что самое плохое в этой истории?»

«По-моему, все», – ответил я.

Брэнд кивнул.

«Самое плохое – консерваторы до сих пор считают себя хорошими людьми», – сказал он.

За окном раздался шум, и мы встали, чтобы посмотреть.

«Сейчас нас покормят, – сказал Брэнд. – Здесь хорошо кормят. Вот увидишь».

Мужчин было трое. Я узнал одного по противогазу, но остальных видел впервые. Один был одет в противогаз другого типа, второй носил шарф и защитные очки.

Они держали старые пластиковые ведра на концах длинных палок. Они оставили их у решетки окна и быстро отошли в сторону, словно боялись касаться палками здания, в котором находились мы.

«Как ты себя чувствуешь?» – крикнул мужчина, которого я уже видел.

«Здоров как бык», – крикнул в ответ Брэнд. Его голос прозвучал легко и жизнерадостно, словно его не держали взаперти в бункере.

«Надеюсь, ты таким и останешься», – ответил мужчина, как будто Брэнд был его другом.

«Скоро узнаем. Завтра вечером вас ждет осмотр», – сказал другой мужчина. Судя по его голосу, ему не нравился ни его товарищ, ни Брэнд.

«Кстати, не могли бы вы принести мою скрипку с лодки? – спросил Брэнд. – Она лежит на полу рядом с койкой в моей каюте. Черный футляр, не ошибетесь».

«Мы принесем ее позже, – сказал более дружелюбный мужчина. – Надеемся послушать, как ты играешь».

«Что ж, мы хотя бы можем слушать музыку, не боясь заразиться», – ответил Брэнд.

«Верно», – согласился мужчина.

«Ах да, еще кое-что… Кто там болтается на парусах моей лодки?» – спросил Брэнд.

«Терция, – ответил мужчина. – Она хочет понять, как устроена лодка. Я могу запретить ей, если ты против».

«Было бы неплохо, – сказал Брэнд. – Эта лодка – мой дом. Не хочу, чтобы кто-то сломал ее».

«Конечно, – согласился мужчина. – Она слишком любопытна. Но она хорошо заботится о твоих собаках».

«Поблагодари ее от меня», – сказал Брэнд, бросив на меня быстрый взгляд.

Мужчины ушли, и Брэнд, который был выше меня, выглянул из решетки окна и занес еду и воду в камеру.

«Я не допущу, чтобы кто-то так обращался с моей лодкой», – заявил он.

«Терция, – повторил я. – Никогда не слышал подобного имени».

«Это старый язык, – пояснил Брэнд. – Цифра. Они называют себя цифрами».

«Почему?» – спросил я.

«Я же сказал, им нравится прошлое, – ответил Брэнд. – Вот почему они изо всех сил стараются повторить его. По-моему, номер вместо обычного имени делает человека похожим на вещь. Мужчину, с которым я только что разговаривал, зовут Квинт. Это означает «пять»».

«Что означает Терция?» – спросил я.

Брэнд пожал плечами.

«Не знаю, – ответил он. – Четыре? Три? Какая разница. Женские имена заканчиваются на «я» или «а». Это все, что я знаю».

Брэнд посмотрел на меня.

«Как они проводят осмотр?» – спросил я.

«Ерунда, – ответил Брэнд. – Они просто проверяют, нет ли у нас язв».

«Где его проводят?» – спросил я.

«Там, – ответил Брэнд, показав на решетку в конце коридора. – Мы встаем там, показываем свои подмышки и пах. Ничего страшного. Они делают это каждый вечер».

«Значит, нам придется раздеться?» – спросил я.

«Да, – сказал он. – Но они не будут тебя трогать. Не переживай. Давай поедим. Здесь вкусно кормят, и на сытый желудок лучше спится. Никто не собирается нас отравить».

Глава 33

Правда освобождает (и прочая ложь)

Можно отравиться, съев яд. А можно – услышав что-то ядовитое.

Брэнд всегда был хорошим собеседником. Он умел подсластить свои слова улыбкой или шуткой, чтобы ты упустил основной вкус его рассказа, что позже будет поедать тебя изнутри.

Еда была хорошей: хлеб, картофель, немного зеленых листьев с приятной горчинкой и баранина. По словам Брэнда, овцы паслись на прибрежном солончаке. В их мясе ощущался острый привкус моря и скрытая сладость. Оно было похоже на баранину, которую мы ели дома, и на мгновенье я мысленно перенесся на остров и попытался представить, что ели мои близкие и что обсуждали за столом. Хотя мама больше не говорила, меня охватило такое острое желание посидеть рядом с ней у костра и подержать ее за руку, что я отложил вилку.

«Если ты больше не хочешь, я доем твою порцию», – сказал Брэнд.

Я покачал головой и запихнул кусок мяса в рот. По крайней мере мне не нужно было говорить с ним, пока я жевал.

«Значит, ты солгал», – наконец произнес я.

«Разве? – спросил Брэнд, выгнув бровь. – Маловероятно».

«Ты говорил, что родился здесь, – сказал я. – Когда ты рассказывал моей семье о своих путешествиях, ты сказал, что родился на болоте в устье реки, что твоя семья умерла и ты решил повидать мир. Либо ты лгал тогда, либо ты лжешь теперь. Либо ты родился в другом месте и лжешь мне сейчас. Либо ты вырос здесь и сам являешься консерватором».

Брэнд посмотрел на меня.

«Ты мне нравишься, Гриз, – сказал он. – Мне нравится, что ты не сдаешься. И еще мне нравится, что ты знаешь, как… поставить меня в неловкое положение. Например, задавая такие вопросы».

«Это не вопрос, – возразил я. – Просто подтверждение правды».