Мальчик. Рассказы о детстве

– Непременно, дорогая миссис Даль, непременно! – говорил маме директор. – Непременно присылайте вашему мальчику что-нибудь вкусненькое, хотя бы раз в неделю. Яблочко, несколько апельсинчиков, – фрукты были очень дорогие, – домашний пирожок… а лучше пирог! Вы же знаете, у маленьких мальчиков бывают больши-и-и-ие аппетиты, ха-ха-ха… Ну почему обязательно раз в неделю, можно и чаще, если пожелаете… Мы, разумеется, прекрасно кормим наших учеников, даём им самое лучшее, но всё равно это же не совсем то, что дома, правда? И вы ведь не хотите, чтобы ваш мальчик был единственным из всей школы, кому не шлют каждую неделю гостинцы из родного дома?..

Кроме гостинцев в ученических сундуках могли также храниться разнообразные сокровища, как то: магнит, перочинный нож, компас, моток бечёвки, заводная гоночная машинка, с полдюжины оловянных солдатиков, набор для фокусов, пара игральных костей, горстка мексиканских прыгающих бобов, рогатка, несколько иностранных почтовых марок, самодельная бомба-вонючка, а у одного мальчика из нашей школы, которого звали Аркл, в крышке сундука была просверлена дырка, а в сундуке сидела ручная лягушка, и Аркл кормил её через дырку слизнями.

Итак, мы с мамой, чемоданом и ученическим сундуком высадились из таксомотора в Кардиффском порту, загрузились на колёсный пароход и, шлёпая лопастями гребного колеса и пыля мелкой водяной пылью, переплыли на другую сторону Бристольского залива. Эта часть путешествия мне понравилась. Но когда мы сошли с корабля на длинную вестон-супер-мерскую пристань и когда мой чемодан и мой сундук уже стояли в багажнике английского таксомотора, который должен был доставить нас в Сент-Питерс, я немного забеспокоился. Что меня там ждёт? Ведь до сих пор мне даже ни разу не приходилось ночевать вдали от дома и от нашей большой семьи.

Школа Сент-Питерс стояла на холме, возвышаясь над маленьким городком.

Это было длинное трёхэтажное каменное здание, с виду больше всего похожее на частный дурдом. Перед ним тянулись спортплощадки, включая большой шестигранник для трёхстороннего футбола. Одну треть здания занимала директорская семья. В двух третях жили и учились мальчики, которых было, если я правильно помню, около полутора сотен.

Наш дурдом

Мы вышли из авто и огляделись. Вся площадка перед школой была заполнена толпой мальчиков, их родителей, чемоданов и ученических сундуков, и сквозь эту толпу проплывала фигура, по всей видимости, директора школы, то и дело обмениваясь рукопожатиями с родителями.

Как я уже говорил, директора школ – всегда великаны, и этот не был исключением. Он подплыл к нам, пожал руку моей маме и одновременно сверкнул в мою сторону такой особенной улыбочкой, какой могла бы сверкнуть акула в сторону мелкой рыбёшки, перед тем как её проглотить. Я успел заметить, что один из передних зубов у директора золотой, а волосы сильно набриолинены и блестят как масляные.

– Ну-с, – сказал он мне, – ступай к матроне, она отметит тебя в списке, – и обернулся к моей маме: – Всего доброго, миссис Даль. Я бы на вашем месте не задерживался. Не волнуйтесь, мы тут за ним присмотрим.

Мама кивнула, поцеловала меня в щёку, сказала «до свидания», села обратно в таксомотор и уехала.

Директор поплыл к другой группе, а я остался стоять на месте рядом со своим чемоданом и ученическим сундуком.

И заплакал.

Письма домой

По утрам в воскресенье в Сент-Питерсе было положено писать письма домой. Ровно в девять мы все усаживались за парты и писали родителям. Это длилось час. А в десять пятнадцать мы надевали пальто и шапки, выстраивались у школы в длиннющую колонну и топали пару миль в церковь, откуда возвращались только к обеду. Посещение церкви так и не вошло у меня в привычку. А писание писем вошло.

Вот моё самое первое письмо домой из Сент-Питерса.

Дорогая мама,

Я провожу время хорошо. Мы каждый день играем в фут бол. Кравати Кровати у нас без пружин. Пришли мне пожалуста мой альбом с марками и по больше марок чтобы менятся. Учителя очень хорошие. У меня теперь есть вся моя одежда, и ремень, и, галстук, и школьная куртка.

С любовью,Мальчик

С самого первого воскресенья в Сент-Питерсе и до последнего дня маминой жизни, а умерла она тридцать два года спустя, я всегда, когда был вдали от дома, писал ей раз в неделю, иногда чаще. Я писал ей каждую неделю из Сент-Питерса (заставляли), и каждую неделю из моей следующей школы, Рептона, и каждую неделю из Дар-эс-Салама в Восточной Африке, где я работал по окончании школы, и каждую неделю во время войны – из Кении, Ирака и Египта, где я летал в составе Королевских ВВС.