Мальчики и девочки (Повести, роман)

– Здесь? – вежливо наклонился Чиз к Толе Кузнецову, собираясь занять место рядом с ним.

– Иди отсюда, – оттолкнул тот грубо новенького. – Здесь Колька Недосекин сидит.

– Я сказал: в проходе, – давился от смеха Половинкин. – Приставное место. Табуреточку надо принести.

– На предпоследней парте у батареи, – подсказала Таня Опарина, которую после поздравления в газете КОС никто иначе не звал, как Татьяна Ларина.

– У батареи, – еще раз повторила она.

– У батареи Раевского, – включился в игру А. Антонов.

– На Тушинском редуте, – сказала Ленка за спиной Нади.

Чиз пошел и остановился.

– Игорь! – громко окликнула Надя. – Как ты сюда попал? Ты что, заблудился?

– Я новенький, – сказал он и показал портфель, чтобы она удостоверилась в правдивости его слов.

– Учиться будешь у нас?

– Ага, – и опять показал портфель.

В классе воцарилась тишина, как на уроке.

– Давай сюда, – забрала Надя у него портфель. – Покажу тебе свободную парту.

Чиз поплелся за девочкой к предпоследней парте у батареи. Он был очень смущен и по дороге почесывал свой приглаженный чуб то одной рукой, то другой. Смущена была и Надя. Она села рядом с ним за парту и спросила:

– А почему ты оказался в нашей школе?

– Я переехал жить к бабушке.

– А родители?

– Они сказали, что хоть немного от меня отдохнут. А бабушка очень обрадовалась. Пирог с яблоками испекла.

Получив место и оказавшись отгороженным от всего класса Надей, ее внимательным взглядом, Чиз вздохнул и улыбнулся. Его лицо приняло привычное выражение добродушной, наивной восторженности.

Прозвенел звонок. Пружинистым шагом вошел учитель математики. Ленка оборачивалась назад, подавала выразительные знаки, но Надя осталась сидеть рядом с Чизом. Она чувствовала себя в роли хозяйки, которая должна была позаботиться о неожиданном госте. Ребята красноречиво перешептывались. Это ее мало беспокоило. Ее больше волновал поступок Чиза. Она понимала, что за его переездом скрывается не только любовь к пирогам с яблоками.

После уроков Надя и Ленка, как обычно, дружно перебежали шоссе и зашагали дворами затылок в затылок по узенькой, расчищенной в сугробах тропинке вдоль забора детского сада.

– Перебежчица, – сказала Ленка.

Надя засмеялась, думая, что подружка имеет в виду то, что они обе перебежали дорогу перед самым носом самосвала.

– Кто он, этот тип с платочком? – зло спросила Ленка.

– Кого ты имеешь в виду? – удивленно обернулась Надя.

– Ах, ты не понимаешь!

И неожиданно сильно и грубо толкнула в сугроб.

– Ленка, сумасшедшая!

Надя хотела выбраться из сугроба, но тонкие сильные руки опять со всего размаха вонзились ей в грудь и опрокинули навзничь. Рухнувший сверху сугроб засыпал Наде лицо, шею, плечи, остренькие холодные комочки закатились за пазуху. А Ленка прыгнула сверху и стала нагребать на нее снег портфелем. Надя почувствовала, что ей нечем дышать. Она рванулась, сбросила с себя подружку, выпрямилась, но отряхнуться не успела. Ленка со смехом снова набросилась на нее, и обе упали в сугроб. Надя выронила портфель. Она вырвалась из цепких рук и крикнула:

– Ленка, ты что делаешь?

Но та не отвечала. Ревность ее была исступленной. Лежа на спине, она подсекла Надю ногами, навалилась, принялась купать в сугробе. Наде сделалось страшно. Она вдруг поняла, что Ленка не шутила, когда говорила о себе, что всем приносит несчастье.

– Ленка, перестань, сумасшедшая!

Ленка засмеялась в ответ каким-то странным замороженным смехом. Она лежала в снегу, отдыхая, и держала около себя подругу. Надя перешла от обороны к нападению. Она подмяла «фаталистку» под себя, но та сразу ослабила руки и даже не делала попытки сопротивляться. Надя нагребла снег, а она лежала и смеялась.

– Вставай, простудишься.

Надя поднялась с колен, но тут же снова была опрокинута в сугроб. Вырвавшись, она схватила портфель и побежала. Но у Ленки ноги были длиннее. Она настигла Надю и сбила с ног, очень больно толкнув в бок обеими руками. Она ничего не говорила, только смеялась. Лицо ее, тонкое, нервное, в обычные дни красивое, сейчас было искажено и обезображено мстительностью, злой улыбкой. Надя, стараясь высвободиться, заталкивала подругу в сугроб, но сильные, гибкие руки вытягивались к ней из снега, хватали за что попало и не отпускали. Надя была готова заплакать, а Ленка все смеялась и смеялась.

Путь от школы через три двора пролег для обеих через все сугробы. В последнем сугробе перед окнами дома, в подъезде которого скрылась вконец измученная Надя, Ленка долго лежала одна, раскинув руки и покусывая закоченевшие губы, на которых замерзла безрадостная ожесточенная улыбка.

– Надюшка! – всплеснула руками мать, увидев свою растерзанную дочь. – Вся холодная. Колготки порвала. Где ты была?

– Мы с Ленкой баловались, – ответила девочка.

– Пуговица где?

– В сугробе, наверное, осталась. Мы с Ленкой купали друг друга в снегу.

– Купали? Зачем?

– Это такая игра, мама.