Мальчики Из Бразилии

- Предполагая, конечно, что вообще будет какой-то выход. Пока, как вы знаете, у нас есть только ваши заверения!

Менгеле сидел молча, с трудом переводя дыхание. Взяв чашку, полковник уставился в нее и снова поста­вил.

Менгеле выпустил воздух из легких.

- Результат, вне всякого сомнения, будет именно таков, как я предсказывал, - сказал он. - Останови­тесь, полковник, и подумайте минутку. Стал бы Либерман приставать с такими вопросами к студентам, если бы кто-то согласился выслушать его? Ведь все наши разъехались, не так ли? И спокойно делают свои дела? Конечно же, Либерман постарался переговорить с кем-то еще - пусть даже со всеми прокурорами и полицейски­ми Европы! Но вне всякого сомнения, они не обратили на его слова никакого внимания. А что еще вы от них ждали - старый ненавистник нацистов является с исто­рией, которая, не имея под собой никаких доказа­тельств, звучит чистым бредом. Вот на это я и рассчи­тывал, когда принимал решение.

- Не вам предстояло принимать решение, - сказал полковник. - И шестерым нашим людям в данный мо­мент угрожает куда большая опасность, чем та, которую мы обговаривали.

- Но их старания обеспечат ваше самое большое вложение, не говоря уже о высокой цели существования расы, - встав, Менгеле подошел к столу и взял сигарету из медного ящичка. - Во всяком случае, вода перехле­стнула через дамбу, - сказал он.

Полковник продолжал пить кофе, глядя в спину Менгеле. Опустив чашку, он сказал:

- Рудель потребовал от меня, чтобы я сегодня же отозвал наших людей.

Повернувшись, Менгеле чуть не выронил сигарету из губ.

- Не могу в это поверить, - сказал он.

Полковник кивнул.

- Он очень серьезно относится к своим обязанностям старшего офицера.

- Он несет ответственность и как ариец!

- Верно, но он никогда не был уверен, как все мы, что проект сработает; и вы это знаете, Иозеф. Боже милостивый, ну и работу мы провернули!

Менгеле, полный враждебности, стоял молча, ожидая развития событий.

- Я не раз излагал ему то, что вы мне говорили, - продолжил полковник. - Если мы отзовем людей и все будет в порядке, то Либерману не удастся ничего проню­хать - тогда почему бы не пустить их снова в поле? Он наконец согласился. Но за Либерманом теперь придется наблюдать, не сводя глаз - об этом позаботится Мундт - и если будет хоть малейший признак, что он о чем-то догадывается, тогда придется принимать решение: то ли убивать его, что может вызвать только активизацию расследования, то ли подставить ему своего человека.

- В таком случае все пойдет прахом, - тихо сказал Менгеле. - Все, чего мне удалось достичь. Все средства, что вы потратили на эксперименты и оборудование. Как он может даже подумать об этом? Я пошлю еще шесть человек, если эти будут схвачены. И еще шесть! И еще!

- Я согласен, Иозеф, согласен, - успокоил его пол­ковник. - И я очень хочу, чтобы вы высказали свое мнение, если придет пора принимать решение, и выска­зали его в полный голос. Но если Рудель узнает, что вы отправили людей на операцию, будучи в курсе дела, что Либерман предупрежден - он полностью отстранит вас от операции. Вы даже не будете получать ежемесячных отчетов. Я бы предпочел не вводить его в курс дела. Но прежде, чем я пойду на это, я хотел бы получить от вас заверение, что вы не будете принимать... никаких еди­ноличных решений.

- Относительно чего? Никаких решений больше при­нимать не надо, так как все на местах и занимаются своим делами.

Полковник усмехнулся.

- Могу себе представить, как вам хочется сесть на самолет и лично добраться до Либермана.

Менгеле затянулся сигаретой.

- Не смешите меня, - сказал он. - Вы же знаете, что мне нет ходу в Европу. - Повернувшись, он стрях­нул столбик пепла.

- Могу ли я получить от вас заверение, - снова задал вопрос полковник, - что вы не будете делать ровно ничего, имеющего отношения к операции без кон­сультации с Объединением?

- Конечно, можете, - сказал Менгеле. - В полной мере.

- Тогда я скажу Руделю: пока остается тайной, ка­ким образом до Либермана дошли эти слухи.

Менгеле недоверчиво покачал головой.

- Не могу поверить, - сказал он, - что этот старый дурак - я имею в виду Руделя, а не Либермана - может списать и такие средства, и гордость арийской расы, опа­саясь за безопасность шестерых обыкновенных людей.

- Деньги - лишь часть того, с чем нам приходится иметь дело, - сказал полковник. - Что же до смысла существования арийской расы, то, как я говорил, он ни­когда полностью не верил, что проект сработает. Я думаю, что для него он несколько смахивает на черную магию; этому человеку не свойственен научный склад ума.

- Вы, должно быть, были не в себе, дав ему право конечного решения.

- В свое время это препятствие не будет нам больше мешать, - сказал полковник. - Если к нам придет это время. Остается надеяться, что Либерман прекратит бол­тать даже со студентами, и в вашем графике рано или поздно заполнятся все девяносто четыре клеточки.

Он встал.

- Проводите меня к самолету.

Он выкинул вперед негнущуюся ногу и походкой ро­бота двинулся на поле, напевая: