Мальчики в лодке

Джордж и Френсис Покок вместе с Элом и Хейзел Албриксон заехали в Англию по пути домой. Покок наконец смог проведать отца – теперь гораздо более стесненного обстоятельствами и опустошенного возрастом – впервые за двадцать три года. В Итоне Покок нашел двух мужчин, с которыми работал, когда был мальчишкой – Фрогги Виндзора и Боша Баррета, – они все еще строили лодки в старой мастерской. Оба мастера тепло приняли его и потом показали первую лодку, которую построил Покок в жизни – одноместное судно из норвежской сосны и красного дерева, в котором он выиграл пятьдесят фунтов двадцать семь лет назад. Лодка была все еще в хорошей форме, на ходу, и теперь стала самой любимой среди парней Итона. Покок тут же опустил ее на Темзу и гордо проплыл несколько сотен метров в тени Виндзорского замка, пока Френсис записывала сцену на видеокамеру для домашних фильмов.

К середине октября все они вернулись в Сиэтл, и наступило время начинать подготовку к сезону 1936/37 года. Бобби Мок уже окончил университет с отличием и записался помощником тренера, под руководством Албриксона. Все остальные вернулись в лодку.

Следующей весной, 17 апреля 1937 года, «Сан-Франциско хроникл» опубликовала два одинаково сенсационных заголовка: «Сухарь выходит на скачки сегодня!» и «Калифорния столкнется с командой Вашингтона сегодня!». В тот день Сухарь выиграл для своих хозяев приз в десять тысяч долларов в скачках-гандикапе «Марчбанк», на ипподроме «Танфоран» в Сан-Бруно, обойдя остальных претендентов на три корпуса. На противоположном берегу залива парни из Вашингтона побили Калифорнию на Окленд Эсчуари на убедительных пять корпусов. Сухарь только начинал свою спортивную карьеру; парни из Вашингтона приближались к концу своих. Но перед уходом они оставили еще один заметный след в истории гребли. 22 июня они вновь соревновались за титул национальной команды в Поукипси. Первокурсники Вашингтона уже выиграли свою гонку. Так же как и второй состав. Когда выстрелил стартовый пистолет, парни основного состава понеслись по реке, обошли Военно-морскую академию на отметке в три километра, потом оставили эту и другие команды далеко позади и выиграли на четыре корпуса, установив новый гоночный рекорд и совершив то, что восточные спортивные журналисты за несколько часов до этого считали невозможным – вторую подряд полную победу во всех категориях на регате Поукипси.

После гонки самый мудрый и опытный среди коллег Эла Албриксона, старый Джим Тен Эйк из Сиракуз, наконец прямо заявил то, что думал о первом составе Вашингтона уже давно: «Это самая великая восьмерка, которую я когда-либо видел, и не думаю, что увижу еще нечто подобное». Исходившее от человека, который наблюдал за формированием и распадами команд с 1861 года, это было громкое заявление.

Гонка в Поукипси была последней в составе Вашингтонского университета для Роджера Морриса, Шорти Ханта и Джо Ранца. По подсчетам Рояла Броухэма, сделанным в ту ночь на салфетке в баре, за четыре года академической гребли каждый из них прошел приблизительно 7000 километров, что равно расстоянию от Сиэтла до Японии. При этом каждый сделал примерно 469 000 гребков, и все ради подготовки к 45 километрам настоящих академических гонок. За эти четыре года и расстояние в 45 километров эти трое ребят – Джо, Шорти и Роджер – никогда не проигрывали.

Роял Броухэм наблюдал издали, как ребята покидали лодочную станцию в Поукипси на следующий день, и потом написал: «Восемь гребцов тихо пожали друг другу руки и пустились каждый своей дорогой; команда, которая была провозглашена самым лучшим гребным экипажем всех времен, канула в Лету».

Всего через несколько дней после церемонии закрытия Олимпийских игр 1936 года с грубой и ужасной мстительностью нацисты возобновили казни немецких евреев и других людей, которых, по их мнению, они чем-либо превосходили. Антисемитские знаки вернулись на свои места; насилие и террор возобновились и усилились. В декабре Герман Геринг тайно встретился с большинством немецких промышленников в Берлине и в частном разговоре сказал то, чего пока не мог объявить во всеуслышание: «Мы уже стоим на пороге мобилизации, и мы уже на войне. Не хватает только настоящей стрельбы».