Мальчики в лодке

И наконец, одним жарким днем, после очередного разочарования после собеседования в районе Лорелхерст, Джойс решила просто походить по округе и постучаться в двери. Дома здесь были большие и изысканные. Возможно, кому-то нужна была помощь, но про объявление в газету они не подумали. Джойс прошлась вниз, потом вверх по улице, ее опухшие от артрита ноги начали болеть, под мышками стал проступать пот, волосы вымокли и растрепались, пока она устало бродила по длинным подъездным дорожкам к гигантским парадным дверям и тихонько стучала в них.

Наконец одну из дверей девушке открыл худой джентльмен, знаменитый местный судья, выслушал, вздернув голову, внимательно ее изучил, но не стал задавать сложные вопросы о рекомендациях или опыте. Повисла долгая, неловкая пауза, пока судья пристально ее рассматривал. В итоге он прохрипел:

– Приходи завтра утром, посмотрим, подойдет ли тебе форма предыдущей горничной.

Форма подошла, и так Джойс нашла работу.

Теперь по выходным вечерами, когда у нее было немного свободного от работы времени, они с Джо садились на трамвай и за несколько центов ехали в центр города, чтобы еще за сорок центов посмотреть кино с Чарли Ченом или Мэй Уэст. Каждую пятницу в клубе «Клаб Виктор» были студенческие танцы с бесплатным входом, и у них был шанс потанцевать под музыку, предложенную местным капельмейстером, Виком Майерсом. По субботам часто проводились футбольные матчи, и после каждой футбольной игры были танцы в женском спортивном зале. Джо и Джойс ходили почти на все, Джо платил за вход двадцать пять центов. Но танцы на баскетбольной площадке под орущую школьную группу были не такими уж романтичными, и не намного лучше, чем в тесном, пропахшем потом помещении «Чикен Куп» в Секиме. Джо не мог позволить себе того, чего больше всего хотел – отвести Джойс в одно из тех шикарных местечек в центре, куда ходило большинство ее подружек. Это были такие места, куда Джойс пошла бы в шифоновом платье, а Джо – в костюме, если бы у кого-нибудь из них была такая одежда. Это были такие места, как зал «Триатон Болрум» в театре «Ферд энд Уолл», где на большой полированной площадке для танцев, выложенной кедровым паркетом, могло уместиться пять тысяч человек сразу, где сверкающие люстры, розовые стены, украшенные тропическими пейзажами, и серебристый ажурный свод нависал над эстрадой. В таких местах можно было танцевать всю ночь под музыку группы «Дорси Бразерс» или Гая Ломбардо. Джойс научилась не обращать на это внимания, но Джо очень задевало, что он не может отвести туда девушку.

В середине ноября весь университет гудел в возбужденном ожидании ежегодной домашней игры с Орегонским университетом. В преддверии матча Джо и вся команда первокурсников устроили с университетской командой свой собственный футбольный поединок и были разгромлены командой старших студентов. Для первокурсников это было поражение, которое невозможно забыть, и они поклялись, что отыграются на воде. Тем не менее по традиции проигравшие должны были организовать застолье для победителей, и студенческая газета, «Ежедневник Вашингтонского университета» не упустила возможности поиздеваться над командой первокурсников: «Выбор блюд будет несложным, ведь в воскресенье они поймали в озере кучу крабов».

Семнадцатого ноября траурная тень нависла над университетом. В самом разгаре праздника случилась трагедия. Первокурсник по имени Уиллис Томпсон, пытаясь разжечь костер для барбекю, пролил бензин себе на одежду и загорелся. Пролежав несколько дней в больнице, изнемогая от боли и обширных ожогов, Томпсон умер.

Но другая, еще более мрачная и более реальная тень продолжала нависать над всей страной в этом месяце. Одиннадцатого ноября фермеры Дакоты проснулись после ветреной ночи и увидели то, чего никогда раньше не видели – светлое дневное небо стало черным от земли, поднятой с полей сильным ветром. На следующий день почернело небо в Чикаго, когда пыльное облако прилетело на восток, а через несколько дней люди в северной части Нью-Йорка смотрели в изумлении на небо бурого цвета. Этого еще никто не знал, но пылевые бури в тот ноябрь, этот первый «черный ураган» был только предвестником того, что надвигалось – того, что будут называть «Пыльным котлом» и который станет вторым актом горестной трагедии 1930-х и ранних сороковых годов. За ветрами ноября 1933 года последуют другие, еще более сильные, и сдуют почти весь верхний плодородный слой почвы с американских полей, и сотни тысяч беженцев направятся на запад, через весь континент, в поисках работы, которой там не существовало. Эти брошенные, неприкаянные, бездомные, выселенные со своей собственной земли люди бежали, но их уверенность в завтрашнем дне, так же как и средства к существованию, сдуло ветром.