Маленькая леди в большом городе

– Естественно, важно, – ответила я, забирая у него бумаги. – И пожалуйста, не иронизируй!

Я не вполне понимала, что значит «напряжная работа», возможно, такие словечки были в ходу среди Джонатановых коллег-трудоголиков. По счастью, мне тоже хватало дел. Не обходилось и без напряжения. Всю собранную информацию – а ее оказалось немало – я отправляла отцу по электронной почте. Он до сих пор не ответил ни единым письмом, лишь напомнил выслать ему счет, чтобы можно было получить деньги в казне комитета.

Безумный график Джонатана, казалось, с каждым днем разрастался, и я в основном была предоставлена сама себе. Он уже не обещал, что не сегодня завтра мы непременно встретимся во время ланча, а с тех пор, как я явилась к нему в офис, пройдя в открытых босоножках и с корзиной для пикника (в которую положила даже бокалы, полотенца и салфетки) едва не всю Пятую авеню, лишь чтобы услышать слова Лори «мистер Райли уехал с клиентом», меня покинули остатки надежды.

Я не желала лезть к нему в душу, но чувствовала, что одна из его первоочередных проблем – продажа их с Синди квартиры. На осторожные вопросы я слышала неизменное: «Не хочу говорить об этом в новом доме», но однажды вечером стала невольной свидетельницей того, как, разговаривая по мобильному во дворе, Джонатан кричит и пинает железную ограду, что было совсем не в его характере.

Словом, чаще бывать вместе, как я надеялась, не получалось. Однако Джонатан использовал всякую возможность, дабы уделить мне максимум внимания, тем и искупал свою вину. По вечерам мы ездили на романтические автобусные экскурсии по городу, но на полпути Джонатан чаще засыпал у меня на плече. Днем я регулярно получала от него сообщения: «Думаю о тебе, скучаю». А по утрам, около половины одиннадцатого, мне неизменно звонила Лори, спрашивала, не нуждаюсь ли я в помощи. Я всякий раз благодарила ее и отвечала «нет». Потом, кладя трубку, задумывалась, что бы перед отъездом купить ей в подарок. Увлекшись правилами американского этикета, я превратилась в параноика.

– Дорогая, ты действительно приятно проводишь время? – поинтересовался Джонатан как-то вечером. Мы ели спагетти в одном итальянском ресторанчике. – Может, заказать тебе билет куда-нибудь? Кстати, один мой клиент работает в музее «Метрополитен». Не хочешь еще раз туда сходить? Наверняка не пожалеешь.

Я не желала признаваться ему в том, что мне куда интереснее знакомиться с Нью-Йорком в кафе за чашкой кофе: наблюдаешь за людьми, подслушиваешь разговоры… Чтобы он не подумал, будто я слишком ограниченная.

– Непременно схожу в «Метрополитен» еще раз. На днях. Но знаешь,-^ нерешительно прибавила я, – мне вдвойне приятнее, когда рядом ты.

– Правда?

Усталое лицо Джонатана, освещенное неярким сиянием свечей, вытянулось от изумления и озарилось радостью, складки вокруг рта вдруг расправились. Он будто на десяток лет помолодел.

Я едва не поднялась, чтобы склониться над столом и матерински прижать его голову к своей груди.

– Конечно. – Я улыбнулась. – С тобой даже просто сидеть в парке и кормить уток в пруду для меня было бы счастьем. Хлеб по правилам покупают мальчики.

Джонатан наклонился вперед и взял меня за руки. Волнительная дрожь, пробежав по моей коже пробралась в самое сердце. Я погладила загрубевшую от занятий в тренажерном зале кожу на пальцах Джонатана. Крем для рук. Следовало купить ему крем, но такой, чтоб аромат был не слишком женский.

– Мелисса, мне безумно жаль, что я не могу даже просто погулять с тобой по парку. Все из-за работы… Сейчас дел как никогда много. И потом…

Я крепко взяла Джонатана за руку, сцепив его и свои пальцы в замок.

– Не объясняй. Ведь сейчас мы вместе. Сидим в чудесном местечке, пьем вино, горят свечи… – Я кивком указала на зал вокруг. Лори предлагала и более модные рестораны, но я выбрала этот, чтобы можно было спокойно отдохнуть и подержаться с Джонатаном за руки. – Я прилетела в Нью-Йорк побыть с тобой, все остальное меня мало заботит. Как здорово, когда ресторан такой, что не боишься скинуть под столом туфли, – прибавила я вполголоса.

Послышался едва уловимый шум, и тут к большому пальцу моей голой ноги что-то прикоснулось. Нога Джонатана. В одном носке, без туфли.

М-м-м.

– Тогда, – произнес он, не моргнув глазом, хоть в эту минуту моя ступня скользила вверх по его голени, – буду радовать тебя всем, чем только смогу.

Два дня спустя Джонатан принес мне завтрак в постель и объявил, что у него отличная новость.

– Надеюсь, на сегодня у тебя еще нет планов – после обеда я буду свободен.

Его бровь многозначительно изогнулась. Наверное, ждал, что я отреагирую каким-то восторженным жестом.

– Неужели? Какой смысл выбиваться в начальники, если жизнь у них – сплошное напряжение? Берешь на отдых всего полдня и радуешься, будто наконец дождался праздника.

Я окинула строгим взглядом Храбреца, который пытался забраться на кровать, и тот, оставив свою затею, поплелся к стоявшей в углу корзине.