Маленькая ведьма

Уже возле самой Ледяной стены Линн наткнулась на что-то непонятное. Прищурившись сквозь завывающий здесь ураган, она некоторое время пыталась сообразить, что же это такое черное и неуклюжее ныряет среди волн, а когда наконец поняла что это изуродованный и полузатопленный корабль то пришла в ужас, ведь там еще есть живые…

Непорядок. Протянув ладони, она попыталась подхватить неуклюже колыхающийся корпус под заросшее ракушками днище, но потерпела неудачу. Сквозь свист и хохот урагана она различила удивленный крик Эккера:

— Тысяча морских демонов! Это же «Колесница славы», бриг ван Халена — да вон и он сам у штурвала. Девочка моя, тянись, я попробую помочь…

И она вновь терпеливо потянулась туда руками и всем своим естеством. Туда, где беспощадные волны добивали ставший почти беспомощным бриг с обломанными мачтами и едва держащимся рулем. Мягко, нежно и осторожно, словно подбирая отмычкой нужную пружину к мудреному замку гномьей работы, она подвела ладони под днище корабля и зачерпнула едва не пол-океана.

М-да… тяжеловато.

— Сосредоточься на цели и не думай о постороннем! — Сорванный от натуги голос Эккера едва пробился через удары волн и гудение ветра.

Но тут в неустойчивое равновесие ворвалась новая сила, властно и в то же время мягко напомнив о себе. «Карлос, милый, — ты просто прикоснулся ко мне. В тебе нет ни капли магии, одна лишь нежность. Но как же это хорошо сейчас…» — думала девушка, глядя на молодого человека.

Ничуть не удивляясь себе, Линн спокойно зачерпнула в ладони пол-лиги морской поверхности и вместе с беспомощно болтающимся в ней бригом потянула к себе. Подумала на полпути, что вылить такое соленое озеро посреди острова — это уж будет чересчур, и девушка осторожно опустила добычу на мелководье в устье Изели.

Испуганные волны разбежались по поверхности океана, заставив вздрогнуть от ударов прибрежные утесы. И последнее, что видела Линн сквозь застящую взор пелену дождя, это был лежащий на мели почти боком корабль. И горячо молящихся людей, склонивших колени в благодарственной молитве к небесам, которые подарили им чудесное спасение…

* * *

Шаг, другой, заставляющий чуть заметно всколыхнуться воду и разбежаться по поверхности кругами, разбитыми на тысячи осколков в зарослях рогоза. Еще один. Ага, вот и она, раздувшаяся, словно от осознания собственной гордости, лягушка. Но ты, наглая квакадка, никого сейчас не интересуешь. А вот… Стремительный удар длинного крепкого клюва — и рыбешка, обитательница устья засыпающего в болоте ручья, серебристым росчерком мелькнула и попала на обед.

Серая цапля с задиристо и кокетливо торчащим хохолком длинных черных перьев сделала еще несколько медленных, словно задумчивых шагов, двигаясь красиво и грациозно, но в то же время по-птичьи смешно: голова с настороженно глядящими глазами оставалась большую часть времени неподвижной, рывками перемещаясь вперед и вновь замирая на месте в то время как ноги и тело плавно передвигались вперед.

Налетел легкий ветерок, зашуршав длинными сочно-зелеными острыми листьями. Птица замерла чутко присматриваясь, не мелькнет ли еще где под тонким слоем воды иная, чем должно, тень? Тень мелькнула, но вовсе не та, что могла бы заинтересовать пернатую охотницу, — эта была куда крупнее.

С грациозностью и сноровкой, повергнувшей бы в стыд водомерок и прочих любителей носиться по водной поверхности не намочив ног, прямо по глади озерка, не намного превышающего размерами деревенскую лужу и переходящего в бескрайнее болото шло… неземное видение. Случайный наблюдатель затруднился бы сказать, кто это? Прекрасное наваждение или женщина из плоти и крови, закутанная в нежный туман? А может быть, это струящееся, непостоянное, словно ветер, волшебное и бестелесное дитя эфира.

Первым делом в глаза бросалось великолепное, легкое, сотканное из предгрозового воздуха и призрачного света молодой луны платье. Не того пошлого розового цвета, что аляповатыми пятнами продаются в лавках купцов, что вы! А нежного, словно предвестница зари самолично ступила на нашу грешную землю или фея яблоневого цвета поработала тут своей волшебной палочкой. Покрой был бы признан безукоризненным даже на балу у леди Чэлтем — а уж своей придирчивостью эта чопорная герцогиня и ее закадычные подруги, более похожие на сморщенных гаргулий, наводили краску на весьма сиятельные и августейшие лица.

Затем спешащий разглядеть подробности глаз заметил бы роскошные, чуть вьющиеся волосы цвета чистого золота. Длинные и ухоженные, а самое главное, естественные, они довели бы до чернейшей зависти первых красавиц прошлого, настоящего, а возможно, и будущего.