Маленькие дикари [Издание 1923 г.]

— Очень хорошо, что ты выбрал чай, потому что с самого Рождества у меня нет ни зерна кофе, а чай я достаю в лесу. Впрочем, я дам тебе что-то не из леса.

Старуха подошла к угловой полке, сняла старую сигарную коробку и, среди спичек, табаку, перьев, гвоздей, булавок, иголок и ниток, отыскала в ней шесть кусочков пиленого сахару, которые когда-то были белыми.

— Вот. Будь здоров! — и она бросила три кусочка Яну в чай. — Остальное будет на второй стакан. Хочешь сливок?

Она пододвинула Яну липкую и грязную чашку для бритья, наполненную чудными сливками.

— Бидди, дай Яну хлеба!

Бидди разрезала булочку, должно быть, единственную, на два или три ломтя и положила на тарелку Яна.

— Масло, может быть, немножко прогоркло, — сказала хозяйка, заметив, что Ян его не берет. — Подожди!

Она опять подошла к полке и достала стеклянную банку с выщербленным краем и плоской жестяной крышкой. В банке, по-видимому, было варенье. Старуха сняла крышку и воскликнула:

— Ай-ай-ай!..

Затем она выудила пальцами дохлую мышь и выбросила ее за дверь, преспокойно заметив:

— А я-то думала: куда девалась проклятая мышь? Уж две недели я ее не видела и решила, что Том ее съел. И мухи тоже! Эта крышка неплотно пристает.

Опять она пустила пальцы в ход, чтобы вытащить кучу мух, которые покончили свое бренное существование, утонув в любимом лакомстве.

— Теперь кушай, Ян, кушай все до конца. У меня еще есть много варенья, — сказала бабушка, хотя очевидно было, что она подала на стол весь свой запас.

Ян был очень смущен. Он чувствовал, что добрая старуха в порыве гостеприимства отдавала ему свое недельное пропитание, и сознавал, что обидит ее, если не сделает честь ее угощению. На вид сколько-нибудь чист был только хлеб, и Ян приналег на нем. Хлеб оказался плохого качества. Яну было неприятно, что между зубами у него застревают какие-то волосы, но когда он прикусил обрывок тряпки с пришитой пуговкой, то совершенно растерялся. Он потихоньку бросил тряпку, но не мог скрыть внезапной потери аппетита.

— Скушай того, скушай этого, — предлагала старуха.

Несмотря на его отнекиванья, ему положили на тарелку всякой еды и, между прочим, прекрасного вареного картофеля; но, к несчастью, хозяйка принесла этот картофель в своем грязном, засаленном фартуке и выложила его своей костлявой рукою.

Ян ничего не ел, к великому огорчению радушной старухи.

— Надо ему чем-нибудь подкрепиться, — говорила она, и Ян не знал, как ему отделаться.

— Не хотите ли яиц? — предложила Бидди.

— О, с удовольствием! — воскликнул Ян, искренно обрадовавшись.

«Курица — опрятная тварь, — думал он, — по крайней мере, хоть яйца можно будет есть».

Бидди своей утиной походкой ушла в амбар и вернулась с тремя яйцами.

— Хотите всмятку или яичницу?

— Всмятку, — ответил Ян из благоразумной предосторожности.

Бидди взглядом искала какой-нибудь кастрюльки.

— А вот кипит, — заметила бабушка, указывая на большой котел, в котором вываривалась куча грязного белья.

Бидди опустила туда яйца.

Ян в душе молил бога, чтобы они не полопались. Два яйца дали-таки трещины, но он взял себе третье, и этим ограничился весь его обед.

В это время прилетел черный дрозд и уселся на пороге.

— Ах, Джек! — воскликнула старуха. — Где ты был? Я думала, что ты совсем пропал. Знаешь, Ян, я спасла Джека от руки охотника (будь он неладен! Должно быть, это был «оранжевый»). Теперь мой Джек поправился и прилетает сюда, как к себе домой. Джек, воды не трогай! Убирайся!

Хорошенькая птичка подскочила к ведру с чистой водой и стала купаться.

— Вы посмотрите на этого разбойника! — кричала старуха. — Пошел прочь из печки!

Дрозд уже успел влезть через открытую заслонку в потухшую, но еще горячую печь.

— Он себе греет ножки. Ах, бедовый! Когда-нибудь не заметишь, затопишь печь и сжаришь его живьем. Мне хочется свернуть твою хорошенькую шейку, чтобы спасти тебе жизнь!

Она выгнала дрозда, ругаясь на словах, но в то же время нежно лаская его.

Ян забрал свои растения с ярлыками и распростился.

— Прощай, мальчик! Приходи еще, да поскорее, — сказала старуха. — Приноси опять трав. Прощай и будь здоров. Я думаю, что не грех это сказать, хотя знаю, что ты — праттисон, а они все пойдут в ад. Ты славный мальчик, и мне ужасно жаль, что ты — праттисон.

Вернувшись к Рафтенам, Ян застал на столе свой прибор, хотя все уже давно пообедали.

— Иди, покушай, — сказала м-сис Рафтен с материнской заботливостью. — Я поджарю тебе мяса. Через пять минут оно будет готово.

— Я уже обедал у бабушки Невиль.

— Да, я знаю.

— Вероятно, она одною лапою мешала тебе чай, а другою намазывала варенье на хлеб? — язвительно спросил Рафтен.

— Может быть, она сварила для тебя своего любимого дрозда? — сказал Сам.

Ян покраснел. Очевидно, все имели понятие о том, какой прием его ожидал. Однако ему неприятно было слышать насмешки над доброй старухой. Он горячо возразил:

— Она приняла меня как нельзя лучше.

— Все-таки скушал бы ты мяса, — сказала м-сис Рафтен.