Маленькие дикари [Издание 1923 г.]

— Все на меня, на меня и на мою собаку. Пог рассказывает, что она душит овец, и все готовы этому верить. Я никогда не видел, чтобы собака могла убивать овец, да еще дома и не оставляя следов, и довольствуясь одной штукой в ночь. А овцы все пропадали, даже когда Турок был ночью со мной в запертой хижине.

— Так чья ж это собака?

— Вряд ли собака. Я сам не видел, но говорят, что каждый раз съедена была часть туши. Должно быть, скорее лисица или рысь, но не собака.

Последовало долгов молчание, и опять снаружи донесся раздирающий вой, на который Турок не обращал внимания, хотя и старому охотнику, и мальчику становилось от него жутко. Они развели яркий костер и легли спать.

Дождь продолжал барабанить, и ветер налетал порывами. Это был «час лешего», и раза два-три, когда они начинали дремать, их будил доносившийся из леса отчаянный вопль, от которого сердце сжималось не только у Калеба и Сама, но у всех четверых.

Ян вел дневник, в котором каждый день носил название, соответствующее главному событию. Так, был «день оленя», «день хорька и кошки», «день синей цапли», а эта ночь была отмечена, как «ночь вытья лешего».

Калеб рано встал и к тому времени, как проснулись мальчики, у него уж готов был завтрак. Они тщательно сохраняли мясо енота. Калеб приготовил из него «луговой паштет», изрубив его с ветчиной, картофелем, булкой и мелким луком. На завтрак они получили разогретый паштет и кофе, и за едой совершенно забыли о ночных страхах.

Дождь перестал, но ветер не унимался. Темные тучи плыли по небу. Ян вышел посмотреть на следы, но ничего не нашел, так как они были смыты дождем. Целый день «индейцы» провели на бивуаке, делая стрелы и раскрашивая типи.

Калеб опять ночевал на бивуаке. Ночью леший кричал один раз, но Турок опять как будто его не слышал. Через полчаса раздался совсем другой слабый носовой крик. Мальчики не придали ему никакого значения, но Турок насторожился, вскочил, ворча, пролез под дверь и с громким лаем побежал в лес.

— Он преследует какого-то зверя и теперь загнал его на дерево, — сказал Калеб, когда Турок принялся пронзительно визжать.

— Молодец Турок! Он загнал лешего на дерево! — воскликнул Ян и кинулся за собакой.

Другие тоже последовали его примеру. Они нашли, что Турок лаял и скреб лапами ствол раскидистого бука. Однако решительно нельзя было разглядеть, что за существо там скрывается.

— А как Турок лает на лешего? — спросил Дятел, но не получил ответа.

Удивляясь тому, что Турка тревожит какой-то писк, тогда как раздирающего крика он совершенно не слышит, они возвратились на бивуак.

На следующее утро Ян нашел в грязи, неподалеку, от типи, след обыкновенной кошки, вероятно, их старой знакомой по столкновению с хорьком, и догадался, что это был ночной дух, встревоживший Турка. Ветер еще был силен, и Ян впервые при дневном свете услышал страшный вой. Он звучал громко, но не так ужасно, как ночью. Взглянув наверх, Ян увидел две огромные ветки, которые при каждом сильном порыве ветра переплетались и терлись одна об другую. Это и был леший, который своим воем напугал их всех, — всех, кроме собаки. Чутье, свободное от всякого суеверия, подсказало ей, что страшный звук не что иное, как безопасное столкновение двух ветвей на ветру. В то же время слабый писк кошки заставил ее подхватиться и погнаться за зверем.

Только один Гай не был убежден. Он придерживался теории о медведях. Поздно ночью он разбудил обоих Вождей.

— Эй, Сам, Ян! Ян! Вставайте! Тут опять ходит большой медведь. Я вам говорил, что это медведь, а вы не хотели верить.

Снаружи слышалось громкое чавканье, прерывавшееся по временам каким-то рычанием или храпом.

— Там что-то есть, Сам. Жаль, что Калеб и Турок не с нами.

Мальчики немного приотворили дверь и выглянули. При слабом мерцании звезд они различили очертание большого черного зверя, который подбирал остатки еды и выгребал жестянки, закопанные в мусорной яме. Все сомнения рассеялись. Гай опять торжествовал и только из страха перед чудовищем не выражал громогласно своих чувств.

— Что ж нам делать?

— Из лука опасно в него стрелять: только раздразнишь. Гай, раздуй огонь, чтобы виднее было.

Все были очень возбуждены.

— Ах, отчего у нас нет ружья?!

— Знаешь, Сам, пока Ве… то-есть Ястребиный Глаз будет раздувать огонь, мы приготовим тупые стрелы, чтобы стрелять в медведя, если он подойдет к типи.

Они делали приготовления, а Гай в ужасе топтался около костра и умолял их не стрелять.

— Зачем его дразнить? Это… это… жестоко.

Сам и Ян стояли с луками и стрелами наготове.

Гай никак не мог развести огня, а медведь, обнюхивая, чавкая и ворча, подходил все ближе. Мальчики могли уж разглядеть его и видели, как чудовище насторожило свои большие уши.

— Давайте, выстрелим, пока он не подошел ближе.

При этих словах Гай оставил всякое попечение о костре и поспешно взобрался на поперечную перекладину, которая прикреплена была к шестам наверху типи, для того, чтоб подвешивать котелок. Увидев, что Сам и Ян натягивают луки, Гай залился слезами.

— Вот увидите, он придет и всех нас слопает.