Маленький Сайгон (ЛП)

Фрай очнулся от своих мыслей, когда ведущий пересказывал содержание апокрифа о Сюзанне, жене богатого иудейского купца, которая отправилась в свой сад совершить омовение. Оставленная служанками, она попалась на глаза двум старцам, потребовавшим от нее уступить им. В случае отказа, продолжал ведущий, старцы грозились заявить, что застали ее в прелюбодеянии с юношей — а за такую вину полагалось побитие камнями. Сюзанна отказалась, тогда старцы оклеветали ее перед местным судьей, и ее приговорили к смерти. Только разумность Даниила, который порознь допросил старцев и услышал две разных версии, спасла ее от гибели. Добродетель Сюзанны восторжествовала. Ожившая картина воссоздавала живописное полотно, изображающее Сюзанну в купальне под оком двух престарелых интриганов.

Когда дали свет, Фрай задержал дыхание и почувствовал, как его сердце в один миг растаяло. Кристобель стояла у бассейна в саду, готовая скинуть халат. Ее головка слегка вздернулась, как будто она только что услышала шорох, произведенный двумя соглядатаями, затаившимися за деревьями. Именно наклон головы показался Фраю таким трогательным, долгая нежная полоска от уха к плечу, белая от яркого света, отражающая голубую воду бассейна. Ее волосы были небрежно подобраны. Несколько выбившихся прядей пересекали лицо, почти скрывая глаза, опущенные вниз — невинные и одновременно недоверчивые. Что-то в посадке ее головы подчеркивало нерешительность и сомнение Сюзанны. Руки ее уже спускали халат — шея и плечи были уже обнажены. Фрай любовался скульптурной округлостью ее форм, безукоризненным совершенством ее спины и ногой, едва заметной там, где белая свободная материя разошлась от того, что Кристобель сделала шаг к воде. Фрай сперва не заметил притаившихся старцев, деревья, скамейку рядом с ней, на которой стояли три небольших сосуда и свернутое полотенце, а также двух служанок на заднем плане, идущих в дом. Ветерок шевелил ее халат, едва-едва, и еще Фрай видел, как прядь волос колышется на щеке. Дама, сидевшая рядом с ним, что-то шепнула ему, но Фрай не ответил. Он ненавидел слащавых безмозглых старцев, хотя чувствовал себя третьим в их компании. Есть у меня шанс переспать с вами? Он заерзал по стулу. Что за странное побуждение привело Кристобель к мысли участвовать в этой живой картине с ее мотивами плотских соблазнов, насилия, лжесвидетельства? О чем она думает сейчас, когда к ее телу прикованы глаза тысяч старцев?

На мгновение ему почудилось, что ее взгляд скользнул на него, но это была глупость. Ее нога была неуловимо прекрасна. Не простудится ли она? Тело ее было невесомо, а его мысли вдалеке, словно под гипнозом. Он мог просидеть так всю ночь. Но свет начал гаснуть, и Фрай с неподдельной грустью смотрел на то, как очертания Кристобель теряют отчетливость и растворяются, медленно пропадая в темноте.

Через час он встречал ее у служебного выхода. Волосы ее были все так же подобраны кверху, но теперь на ней было свободное синее платье, подпоясанное на талии. Рядом с ней шли двое мужчин, в которых Фрай предположил старцев. На лестнице Кристобель попрощалась с ними. Они подозрительно взглянули на Фрая и разошлись в разные стороны. Кристобель сошла по ступенькам, улыбнулась и раскрыла объятия Фраю.

— Ты слышал, что удалось сделать Лючии? Прямо не верится! Это лучшее, что я могла услышать сегодня.

— Это действительно так. У меня отвисла челюсть, когда я смотрел новости.

— И у меня… просто нет слов. Тебе понравилось мое выступление?

— Неплохо…

Она остановилась и искоса посмотрела на него.

— Из-за дождя мы задержались с началом и на сцене было так скользко.

— Это перевернуло мою жизнь, правда.

— Ты думаешь, я тебе поверю?

— Да. Выпьем кофе?

— Предпочитаю немного прогуляться. Столько стоять без движения, надо поразмяться.

Они пошли по Бродвею, по тротуарам, скользким от дождя и упавших листьев эвкалиптов. После шторма небо расчистилось, далеко на западе показались звезды. Машины шурша проезжали по бульвару. Фрай заметил, что термометр на здании банка показывает семьдесят один градус по Фаренгейту. Даже за два квартала от океана слышался рокот прибоя, а когда накатывала большая волна, тротуар вздрагивал и вибрация передавалась в мыски. Пальцам было щекотно.

— Чувствуешь? — спросила она.

— Да.

Она взяла его за руку. Фрай испытывал невероятную гордость от того, что шел по Бродвею с Кристобель, и тайно желал, чтобы все, кто когда-либо хотел ему зла, оказались бы здесь в минуту его торжества. Впрочем, он был бы скромен в миг победы: раздавал бы автографы, давал советы, подавал руку и прочее. Они перешли Приморское шоссе и по дощатому пляжному настилу направились в Хейслер-парк.

— Наверно, нелегко играть Сюзанну, учитывая недавнее прошлое, — заметил Фрай.

Она не отпустила его руки.