Малярка

— Дочка ваша давно посуду ждёт! — сказал незнакомец и стал спускаться по лестнице.

Через минуту в дверях с кастрюлькой в руках показался отец.

— Задержался немного, Владимир Ильич, — начал он и остановился.

— Папа, неужели это сам Ленин?

— Ленин, дочка! Вот видишь, какой он? Даже о тебе позаботился…

Валя бросилась к лестнице.

Владимир Ильич ещё не спустился. Он разговаривал на площадке с какой-то высокой, худощавой женщиной. Вот к ним подошёл военный. Владимир Ильич объяснил ему, куда идти, и снова заговорил с высокой женщиной. Она что-то сказала ему. Ленин весело засмеялся и крепко пожал ей руку.

Валя совсем прильнула к перилам. Она видела, как почти на каждой ступеньке кто-нибудь останавливал Владимира Ильича. А он приветливо со всеми здоровался, всем отвечал на вопросы.

«Неужели Ленин знает всех?» — с удивлением думала Валя, глядя на лестницу, по которой люди торопливо бежали вверх и вниз.

На следующий день девочка пошла в Смольный пораньше. Она надеялась опять встретить Ленина. Но Владимир Ильич больше не проходил мимо неё. Не видела она его и в другие дни. После встречи с Лениным в коридоре Валя всё пыталась нарисовать его по памяти, но это никак не удавалось: девочка ещё совсем не умела рисовать человеческие лица…

Димитрий как ушёл двадцать четвёртого октября, так и оставался в Смольном не только все дни, но и ночи. Домой он только забегал изредка, и сейчас же торопился назад. Но как-то вечером он объявил:

— Я сегодня даже чай останусь пить с вами!

— Папа, у меня к тебе дело есть, — серьёзно сказала Валя.

— Слушаю, дочка!

— Помнишь, я рассказывала тебе про живописца дядю Алёшу?

— Как же! Он много хорошего для тебя сделал.

— Так вот, папа, дядя Алёша очень скучает теперь без меня. И я тоже. Я и написала, чтоб он сюда переехал.

— Ну и как же он отнёсся к твоему приглашению? — улыбаясь, спросил отец.

— Он хочет продать все свои вещи, взять краски и кисти и приехать сюда.

— Молодец старик!

— Папа, он очень, очень хороший! И я так буду рада, если он приедет… Только дядя Алёша спрашивает, — можно ли здесь найти квартиру?

— Можно, дочка, и очень легко. Много богачей сбежало от революции за границу. Вот теперь их квартиры мы и отдаём под жильё рабочим. Зови своего живописца, Валюша. Мы и работы ему найдём, сколько захочет!

Получив согласие Алексея Алексеевича на переезд в Петроград, Валя принялась искать квартиру. Вместе с матерью они ходили из улицы в улицу. Свободные помещения были, но девочке всё казалось неподходящим. Она хотела, чтоб дядя Алёша жил вблизи от них и чтоб его новая квартира походила на прежнюю, к которой он так привык. Наконец они нашли. Комната была чуть побольше, чем в родном городе, а кухонька совсем такая же.

Димитрий достал откуда-то мебель и кресло-качалку, ещё лучше, чем была у старика дома.

И вот, с маленьким узелком в руках, кистями и красками, Алексей Алексеевич явился в Питер. Валя очень обрадовалась ему. Она сейчас же повела живописца в снятую для него квартиру. Кончиков требовательно осмотрел всё, но придраться было не к чему. Даже мыло для рук и банка с керосином для кистей — всё стояло в углу, так же, как у него дома. Алексей Алексеевич молча похлопал девочку по плечу и с удовольствием опустился в кресло.

— А была ли ты в Русском музее, в Эрмитаже, малярка?

— Что это такое? — с недоумением спросила девочка.

— Как, ты три месяца живёшь в Питере и спрашиваешь, что такое Эрмитаж? Стыдись! Это одна из лучших картинных галерей в мире!

На следующий день они оба уже проходили по залам Эрмитажа.

— Смотри, Валя! Это копия со знаменитой «Тайной вечери» Микеланджело. Помнишь, мы читали о ней?

— Ещё бы! Это в книге о великих живописцах… А Корреджио здесь есть?

— Наверно, есть!

Они шли из зала в зал, подолгу останавливаясь перед картинами Леонардо да Винчи, Тициана, Мурильо. Посетители музея с интересом следили за стариком в поношенном костюме и кудрявой девочкой, с восторгом замиравшими перед чудесными полотнами.

— Дядя Алёша, посмотрите, какая у старика рука! Словно кровь течет по жилкам. Как это прекрасно!.. Я понимаю, дядя Алёша: надо иметь большой талант и много, много учиться, чтоб стать таким мастером.

— Конечно! Ну и учись. Что ты приуныла? У тебя ещё вся жизнь впереди.

— Но у меня нет такой доброй маркизы, как у Корреджио…

— Глупости ты говоришь, малярка! Теперь, при Советской власти, все дети могут учиться. И ты, если станешь упорно добиваться своего, попадёшь в Академию и сделаешься художником.

— Это правда, дядя Алёша?

— А то как же!..

— И я научусь рисовать лица?

— Конечно, научишься!

Они замолчали, шагая домой по только что выпавшему снежку.

— Смотри, Валя: такой красивой набережной нет больше нигде! А как хороша Нева, покрытая льдом! Наверно, весной она ещё лучше будет.

— Да, очень, очень красиво!.. Но мне, дядя Алёша, хочется рисовать людей. Я бы обязательно нарисовала большую картину — коридор Смольного… Идёт Ленин. У него такие глаза, что всё, всё замечают. Он увидел даже маленькую девочку, прижавшуюся к стенке, и… и погладил её по голове.

Глава третья