Малинка с горечью

– Здравст…вуйте…, – у меня язык буквально прилип к гортани, как только я увидела, кто передо мной. Одного мгновения хватило, чтобы узнать деспотичного деда Максима. Такой же пронзительный взгляд. «Фамильный» нос с легкой горбинкой. Узкий подбородок, придающий лицу хищное выражение. Волевые губы. И такой же густой ежик на голове, только седой.

Сходство было настолько разительным, что я едва не ляпнула: «Как вы похожи!» И тут же похолодела. О чем они беседовали с Аликом? Когда-то он мне поклялся, что никому и ни при каких обстоятельствах не проболтается, чей Мишка сын. Но когда-то он и сам был другим человеком. Как квочка при виде коршуна, я будто ненароком закрыла сына собой.

– Сынок, иди к Диме, побудь с ним, пока у нас гости, – наклонившись, я шепнула ему на ухо.

– Я не пойду, – уперся он. – Вдруг тебя обидят?!

– Малыш, никто меня не обидит. Честно-честно. Топай и не переживай.

От «фирменного» взгляда Подгорских, которым изредка одаривал меня сынуля, у меня перехватило дыхание. Просто насмешка Судьбы. Вместо того, чтобы умиляться сходству с папой, я должна трястись, чтобы никто этого сходства не заметил.

Мишка выглянул из-за моей юбки, отчего у меня сердце ушло в пятки, и убедившись, что пришелец не демонстрирует никакой агрессии, нехотя вышел.

Фиговый из меня Штирлиц получился бы. Я боялась, что лицо мое выдаст «узнавание» – ведь прикидываться, что я не подозреваю, кто к нам пожаловал, очень сложно. Но необходимо.

– Кто вы такой и что вам нужно? – изо всех сил пытаясь удержать ровность голоса, показываю, что я еще не упала в обморок от страха при виде Великого и Ужасного. Черт, некстати вспомнила, что Максим именно так и называл своего деда.

– Скажем, я заинтересованное лицо. Да ты присаживайся. В ногах правды нет.

Спасибо, от души душевно! Разрешил присесть в собственном доме. Но оно и понятно. Хозяин по жизни. И то, что Подгорский не морщил брезгливо нос при виде отчаянной нищеты, выглядывающей из каждого угла, уже хорошо.

Сам он сидел на единственном стуле, непринужденно закинув ногу за ногу. В летнем дорогом костюме, в туфлях, которые впервые в жизни соприкоснулись с таким корявым асфальтом, как перед нашим домом и протертым линолеумом внутри. Весь такой подтянутый, респектабельный, как с картинки журнала о миллиардерах.

– Мне тут птичка на хвосте принесла, что мой внук решил обхитрить всех и не ждать милости от природы, а с высокой долей вероятности получить готового ребенка. Я, конечно, подозревал, что у моих наследников беды с башкой, но чтоб настолько! Даже хотел к чертовой матери из компании выгнать. Потом специалистов позвал, просветили меня, что к чему. А тут по делам в ваш город приехал, и чуйка сюда завела. Посмотреть, кто моего правнука носить собирается. И что-то придумать. Пока не знаю, что….

Он говорил будто не со мной, а так, сам с собою. Озвучивал мысли вслух.

– Но если дело дойдет до, прости Господи, до осеменения, надо самому убедиться, что камера хранения не бракованная. Ты ничего. В лошадином эквиваленте на арабскую потянешь. Легкая, породистая и выносливая. Вон какой воз впроголодь тянешь! – он пренебрежительно кивнул в сторону Алика, сидевшего на своем диване с самым почтительным видом.

– Мы не голодаем! – не удержалась я от возмущенного восклицания.

– Да молчи уж! Видел я, что у тебя в холодильнике. Макароны да щи пустые. Вон пацанов послал в магазин, хоть мальцу еду покажешь. Да себе витаминов начинай запасать, – ни капли не сомневаясь в своем праве распоряжаться всеми, старший Подгорский ткнул носом в нашу нищету.

– Заберите! Нам подачки не нужны. Я буду получать деньги на содержание, вот тогда и начну запасать.

– Ты глянь, гоношистая какая! Порода есть…, – он снова воткнул в меня свой взгляд-рентген, и легко, словно молодой, поднявшись со стула, покинул нас.

Некоторое время я сидела, не шевелясь. Было такое ощущение, что тут только что побывал дементор и не высосал из меня всю жизнь только потому, что был сыт. Или торопился. Но то, что он вернется, для меня было очевидным. Вернее, не для меня, а для моего подсознания, интуиции. Наверно, я научилась чувствовать энергетику Подгорских и ловить эмоции, которые могут сказать намного больше, чем слова.

Сейчас в воздухе словно витало предупреждение: «Я вернусь!», и от этой непонятной угрозы у меня сжималось сердце. Я настолько была придавлена этим странным визитом, что даже не обратила внимания на бодрое шуршание пакетов.

– Глянь, колбаска сухая. Балык. Икра! – чуть не писая в штаны от радости, комментировал гостинцы Алик.

– Что? – еще не отойдя от ступора, я даже не поняла, к чему его выкрики.

– Ты у меня становишься Курочкой-Рябой, которая несет золотые яйца, – промурлыкал он, сладострастно оглаживая палку колбасы. – Вот это подарок!

Меня передернуло. Так радоваться подачкам! Я прикрыла лицо руками, чтобы скрыть выражение брезгливости. Черт бы тебя побрал, муж мой распрекрасный! Настраивал бы рекламу, делал бы сайты – и все это у нас могло быть каждый день. Ну или хотя бы через день.