Малиновский. Солдат Отчизны

Из аттестации на слушателя Академии им. М. В. Фрунзе Р. Малиновского, 1930 г.:

Слушатель Военной Академии имени Фрунзе. Общеакадемический курс усвоил хорошо. На стажировке в кавалерийской дивизии проявил особую активность. Аккуратный, добросовестный, старательный. Дисциплинирован, скромен, выдержан.

В общественной и политической работе активность средняя. Хорошо изучил французский язык. Годен к строевой и штабной службе. Может быть назначен начальником оперативной части штаба дивизии, стрелковой и кавалерийской. Единоначальником быть может.

Из статьи Р. Я. Малиновского для сборника, посвящённого юбилею академии им. Фрунзе:

В тот период, когда я учился (1927—1930), Военная академия им. Фрунзе была в Советской Армии единственным общевойсковым высшим учебным заведением, которое давало широкую военную подготовку тактического и оперативного масштаба и довольно значительную ориентировку в области стратегии. И, надо сказать, что, несмотря на такой обширный объём знаний, учебный курс был настолько хорошо построен, что вполне успешно усваивался.

Слушатели академии считали для себя большим счастьем учиться в ней. У всех нас остался в памяти тот трудный конкурс, который надо было преодолеть, чтобы попасть в академию. В те годы, помимо отбора в округах, на место в академии претендовали три-четыре кандидата. И, поступив, мы дорожили возможностью учиться.

Основательно поставленные в академии групповые занятия по тактике на картах и на местности были главной формой изучения прикладной стороны курса тактики. Он охватывал все формы боевых действий в масштабе от батальона до корпуса и все стороны их организации и обеспечения.

Большое значение имели также летние подвижные лагеря, где отрабатывались сквозные тактические задачи и проводились военные игры. Преподаватели и слушатели во время этих занятий передвигались в конном строю. Командно-штабные учения и оперативные игры проводились очень поучительно, приближённо к условиям боевой обстановки. Причём, руководитель занятий не был связан жёстким регламентом методической разработки, что способствовало творческому подходу к делу. Некоторым группам повезло: руководителями у них были Заместитель Наркома обороны М.Н. Тухачевский и командующий войсками МВО И.П. Уборевич. Это возбуждало большой интерес к занятиям, а главное — способствовало выработке волевых качеств, необходимых командиру.

Хочется отметить ещё одну хорошую традицию. В те времена в академии часто выступали с лекциями и сообщениями крупные военные деятели и руководящие работники центрального военного аппарата — неплохо бы возродить эту практику.

Ценность багажа, которым снабдила меня за три года обучения академия, я почувствовал сразу же по её окончании. Полученные знания и навыки дали мне возможность уверенно и без особых трудностей перейти от батальонного масштаба к полковому, дивизионному и более высоким объединениям.

Из воспоминаний В.И. Буренина:

С ноября 1931 г. по август 1936 г. отец мой Иван Николаевич Буренин и Родион Яковлевич Малиновский служили в оперативном отделе штаба БВО. Наши семьи жили в одном доме. К этому времени мои родители приобрели патефон и купили к нему подержанные пластинки. Бывая у нас, Родион Яковлевич неизменно просил поставить романс «Гори, гори, моя звезда» в исполнении Собинова. О том, какая песня у Родиона Яковлевича любимая, знали, кажется, все — и потому в новогодней стенгазете оперативного отдела появился шарж — глядя на звёздное небо, Родион Яковлевич говорил «Гори, гори, моя звезда» (слова, заключённые в контур наподобие облака, вились рядом с рисованным изображением фигуры, к которому была приклеена голова, вырезанная из фотокарточки).

Ещё мне запомнился такой случай. Родион Яковлевич носил наручные часы-хронограф с секундомером швейцарской фирмы «Мозер», которые он получил после окончания академии им. Фрунзе, как и другие выпускники этого года. Когда часы сломались, ни один смоленский часовщик не взялся за ремонт — механизм оказался очень сложным. Тогда Родион Яковлевич сам разобрал часы, зарисовал схему расположения деталей, устранил неисправность и собрал механизм. Часы ко всеобщему удивлению пошли.

Из воспоминаний генерал-майора медицинской службы Н.М. Невского:

В конце 1931 г. меня перевели в Смоленск в Военно-санитарное управление Белорусского военного округа. Мы с Родионом Яковлевичем оказались соседями, жили в одном доме. Вечерами встречались, беседовали на исторические темы — мы оба интересовались историей.

Знаю, что И. Уборевич высоко ценил Родиона Яковлевича, о чём не раз упоминал на совещаниях, где мне довелось быть.