Малиновский. Солдат Отчизны

В большой комнате кирпичного дома, щедро залитой солнечными лучами, врывавшимися в широкие окна, было прохладно. За большим столом и вдоль стен сидели те, с кем Малиновскому предстояло выполнять директиву. В центре стола расположился Матвей Васильевич Захаров, давний друг Родиона Яковлевича: вместе служили в Белоруссии, вместе начали войну. Справа от него — член Военного совета Сусайков, выполнявший эту роль и на Брянском, и на Воронежском, и на Степном фронтах, слева — второй член Военного совета Стахурский.

Малиновский не принадлежал к тем командующим, которые косо смотрели на ЧВС-ов: мол, в военном деле ни бум-бум, зато соглядатаи и контролёры — чуть что, сразу депешу в ЦК. Георгий Константинович Жуков их на дух не терпел, часто повторял, что эти болтуны суют нос не в своё дело да путаются под ногами. Малиновский знал, что ему повезло с ЧВС-ами: Сусайков — бывший танкист, порой такой совет даст. А Стахурский — интендант, тоже знающий толк в своей епархии: лучшего помощника, чем он, когда дело касается жизнеобеспечения личного состава, не найти. Не зря Андрей Григорьевич Кравченко восседает сейчас за столом рядом с Сусайковым, хотя фронтовой опыт у него куда богаче: он и на финской успел «попахать» снежную целину своими танками, и в битве за Москву поучаствовал. А кто, как не он, замкнул своим танковым корпусом кольцо окружения фашистов под Сталинградом?

С краю стола — знаменитый острослов, неистребимый жизнелюб, кудесник по части установления и проводной, и радиосвязи, этого главного нерва войны, — Алексей Иванович Леонов.

Дальше вдоль стен сидели боевые, испытанные командармы: 4-й гвардейской — Иван Васильевич Галанин, участник подавления Кронштадтского мятежа и боёв на Халхин-Голе, а в эту войну — участник Сталинградской и Курской битв; 7-й гвардейской — Михаил Степанович Шумилов, герой Сталинграда и Курска; 27-й — Сергей Георгиевич Трофименко, повоевавший и на Карельском фронте, и под Курском; 52-й — Константин Аполлонович Коротеев, воевал ещё с деникинцами на Северном Кавказе, а теперь и оборонял, и освобождал этот же самый Северный Кавказ. Ну и конечно же, присутствуют на Военном совете те, без кого немыслимы ни наступление, ни оборона: командующий артиллерией Николай Сергеевич Фомин. Его пушечки стреляли ещё по войскам Деникина, Врангеля, по бандам батьки Махно. К Малиновскому пришёл со Степного фронта, рядом с ним — невысокий, коренастый Сергей Георгиевич Горшков, до войны успевший побороздить волны и Чёрного моря, и Тихого океана на сторожевиках и крейсерах. В войну нынешнюю он оборонял Одессу, провёл Керченско-Феодосийскую десантную операцию, участвовал в обороне Новороссийска, поддерживал наземные войска при ликвидации Таманской группировки противника, да мало ли ещё где воевал! Теперь вот командует Дунайской военной флотилией, тоже будет участвовать в Ясско-Кишинёвской операции!

Все военачальники стояли сейчас навытяжку перед вошедшим в комнату командующим фронтом, а он смотрел на них, как бы испытывая их готовность к предстоящим действиям.

Поздоровавшись, Малиновский попросил всех сесть и открыл заседание.

— В соответствии с замыслом Ставки Верховного Главнокомандования и лично товарища Сталина нам предстоит в ближайшее время осуществить наступательную операцию такого масштаба, которую наш фронт ранее не проводил. Она будет называться Ясско-Кишинёвской. Мы готовим её ещё с весны. Теперь пришла пора её реализовать, привести фронт в действие. Ставка приказывает нам разгромить группировку противника «Южная Украина» в районе Яссы — Кишинёв — Бендеры и овладеть рубежом Бакэу, Леово, Тарутино, Молдавка, имея в виду в дальнейшем наступать на Фокшаны, Галац и Измаил, — указка в руке командующего скользила по оперативной карте, вывешенной на стене. — Удар будем наносить силами 27-й, 52-й, 53-й армий и 6-го танкового корпуса в общем направлении на Яссы — Васлуй — Фельчиул. 7-й танковый корпус Ставка «уговорила» меня передать Толбухину.

— Выклянчил-таки, — вырвалось у Захарова.