Малютка

— Виноваты только похитители Чески. — Сарате и сам не очень верил в то, что говорил. — Мы установили личность твоего биологического отца. При желании ты сможешь узнать его имя; но это, конечно, не обязательно. Решать тебе.

Немного поколебавшись, Ребека все-таки спросила:

— У меня есть братья или сестры?

— Совсем маленькая девочка и два парня, близнецы. Лет семи-восьми. Вроде неплохие ребята. Лепили снеговика, а не сидели за компьютером.

Ребека впервые улыбнулась:

— Наверное, это семейное, я с техникой тоже не дружу. Даже со смартфоном еле справляюсь.

— Хочешь с ними познакомиться? Это можно устроить.

Ребека, покачав головой, снова стала разглядывать кабинет. Когда Сарате рассказывал ей о смерти Чески, она не плакала. Может, считала себя не вправе демонстрировать чувства и запрятала свою боль поглубже. Она искала в кабинете хоть что-нибудь, отражавшее личность ее матери. Диск с ее любимой музыкой, книгу, которая могла дать представление о ее вкусах, что-то из ее одежды. Для Ребеки Ческа осталась просто именем, за которым уже никогда не будет стоять реальный человек.

— Тогда в отеле во время массажа… она сказала, что любит мотоциклы. Не знаю, может, впечатлить меня хотела.

— Она любила ездить на мотоцикле и прыгать с парашютом. Водила гоночные машины, ныряла, развлекалась бейсджампингом… Старалась как можно больше получить от жизни. — Неожиданно для себя Сарате улыбнулся, рассказывая о Ческе. Впервые с тех пор, как все это началось, ему было легко говорить о ней. — Она ненавидела сидеть без дела. Терпеть не могла ложиться спать, говорила, что сон — это перерыв в жизни. Ее раздражали люди, живущие по указке. Ей нравились шумные улицы, выпивка в мадридских барах, адреналин, риск. Она не хотела цепляться за рутину, за стабильность. Предпочитала не знать заранее, какое дело достанется ее команде, куда приведет ее тот или иной путь. Непредсказуемость — вот что она ценила больше всего. Твоя мать была потрясающей женщиной, только пела ужасно. Увлекалась бразильской музыкой, все песни Каэтану Велозу знала наизусть. Ее чем-то привлекала Бразилия. Она так туда и не съездила, хотя постоянно строила планы. Если когда-нибудь поедешь в Рио, вспомни ее, сходи на пляж и искупайся в ее честь; она хотела сделать это в самом крошечном бикини, какое только найдет.

Теперь Ребека плакала. Она бы с радостью познакомилась с женщиной, которую описывал Сарате.

— Почему она меня бросила?

— Когда ей было четырнадцать лет, она возвращалась домой с деревенского праздника, и трое мужчин ее изнасиловали. Она забеременела…

— Мой отец — один из насильников?

— Да. Мы передали дело в суд, но теперь, когда она умерла, его могут закрыть. Ты только представь себе, в четырнадцать лет, изнасилованная и беременная! Ее родители и сестра были очень религиозными. Отец заставил отдать младенца, то есть тебя, в приемную семью. У нее просто не было выбора.

— А почему она стала искать меня через столько лет?

— Осталось много вопросов, которые я и сам хотел бы задать ей… Я не знаю, Ребека.

— Вы с ней были вместе?

Вопрос застал его врасплох. Сарате помедлил, прежде чем ответить.

— Я любил ее, только вот не уверен, что любил так, как она того заслуживала.

Дверь в кабинет Чески все еще была закрыта. На Баркильо все переговаривались вполголоса и ходили со скорбными лицами. У Элены подкашивались ноги, усталость постепенно брала верх над напряжением и горем. Но перед уходом она должна была увидеть Сарате. Ордуньо подошел попрощаться:

— Пойду домой. Сегодня вроде все, что могли, сделали.

— Увидимся завтра в восемь, — ответила Элена. — А остальные?

— Не знаю. Буэндиа, кажется, полчаса назад ушел. Марьяхо и Рейес, наверное, тоже собираются.

Элена увидела обеих возле кофемашины.

— Неужели ты не устала? — спросила Рейес у Марьяхо.

— Мы, старики, вечно устаем, да только уснуть не можем.

Активность, проявленная Марьяхо на протяжении дня, противоречила ее словам. Элена знала, что хакерше просто нравилось подшучивать над своим возрастом. А еще она знала, что к Ческе Марьяхо относилась почти как к дочери. Обе не были сентиментальны и не любили нежностей, но могли говорить часами.

— Давайте отдохнем, — сказала Элена. — Впереди еще много трудных дней.

— Я присмотрю за Ордуньо, — сказала Марьяхо. — У Буэндиа сердца нет, о нем можно не беспокоиться.

— У Ордуньо есть девушка?

— Ого, влюбилась в коллегу, а, Рейес? — спросила Марьяхо тоном вредной школьницы.

— Не говори глупостей. Мне просто показалось, что он очень дружил с Ческой и… ну, хотелось бы понимать, один ли он сейчас.

— Мы не оставим его одного. И тебя тоже, Рейес. Легких дел не бывает, но ты попала к нам в очень тяжелый момент…

— Есть одна женщина, Марина. Но она не очень опасная соперница; сейчас она в Сото-дель-Реаль, и сидеть ей еще несколько лет. Если хочешь узнать подробности, спроси у него самого, — невзначай бросила Марьяхо, собирая вещи.