Малолетка

Геннадий рыкнул и прижал девчонку сильнее, отчего та задергалась.

– А что тогда это было?! Почему Ася на тебя жалуется, а? Ты на Макара зачем вешаешься?

Девушка покраснела, беззвучно открывая рот, как рыба, выброшенная на берег.

– Если ещё раз устроишь что-то подобное, я тебе сверну твою куриную шейку, поняла?!

Девица закивала и удерживающая её рука разжалась.

– Вот так, – впился голодным поцелуем в приоткрытый рот, буквально пожирая девушку и сразу же отстранился. – Будешь вести себя хорошо – получишь вознаграждение.

Глава 37

Смотреть на то, как собственными руками разрушил всё, к чему стремился добрую половину жизни – невыносимо. Да, он мог сейчас понять Асю. Его поступки были катализатором для её поступков. Именно он поселил в её сердце страх, что не сможет сделать их счастливыми. И не смог. Глядя на себя в зеркало, хочется задать единственный вопрос: «Чего же тебе не хватало, дебил?».

Одно душу его отмороженную греет – любит Ася. Всё ещё любит. Несмотря ни на что. Аньку эту не зря оставил. Как чувствовал, что на пользу их отношениям пойдёт. Да только тошно было от всего этого. Меньше всего он хотел играть в эти игры со своей женой.

Около полуночи понял, что заливать совесть вискарём не имеет смысла. Раз проснулась она, значит, уже не усыпить. Да и стоит ли? Сколько дерьма наворотил, что теперь непонятно как разгрести его.

Ввалился в детскую, стараясь идти тихо, чтобы не разбудить Ванечку и Асю. Прошёл к небольшой кровати и, присев рядом с Асей, погладил её по щеке. Задохнулся от её запаха, что дурманящим облаком обволакивает легкие и лишает разума, превращая в озабоченного зомби.

– Что тебе нужно, Макар? – резко распахнула глаза и враждебно уставилась на него. – Поздно уже, иди спать.

– Не спится мне, жена. Без тебя не спится. Подыхаю я без тебя, девочка. – И к губам её склонился, умоляя мысленно, чтобы не оттолкнула, не отказывалась чтобы от него. – Я знаю, что сложно простить то, что я сделал, потому и не прошу прощения. Не имеет смысла. Но мы могли бы попробовать, – и губами её губ коснулся еле заметно. – Давай попробуем, Ась…

Девочка резко отвернула от Лавра лицо и поднялась, отталкивая от себя его руки.

– Мне десять дней не спалось, Макар. Когда ты отобрал сына и запер меня в психушке. Мне до сих пор не спится из-за того, что в одном доме со мной и нашим сыном ты держишь свою любовницу. Так что, не жалуйся мне на свою несчастную жизнь. Не пожалею.

Подошла к детской кроватке, заглядывая к сыну.

– Ась…

– Уходи, Макар. Я не могу сейчас говорить с тобой. Слишком тяжело мне.

Вздрогнула, когда он бесшумно подошёл сзади и обнял ее со спины, прижимая к себе, обжигая жаром своего тела даже сквозь одежду.

– У меня нет с ней ничего. И не было. Я нанял её как няньку и ничего более. А когда увидел твой взгляд… Понял, что ревнуешь. Затем ее и оставил. Думал, сблизит нас это. Поймешь, что всё еще любишь…

– Ты сумасшедший, Макар. Ты ненормальный, понимаешь это? – вывернулась из его объятий и тут же была прижата к мужскому телу, на этот раз передом.

– Да. Я больной. На всю голову, – тобой он болен, девочка. И не вылечиться ему уже. – Продли мою агонию. Потому что мне нравится тобой болеть.

Она еле слышно всхлипнула, а может это был стон облегчения. Но после его признания о няньке не стала больше вырываться из объятий.

– Давай попробуем, Ась? Мм? Не молчи, моя сладкая. Не убивай этой тишиной, – носом в ее волосы зарылся, втягивая в себя запах, как обезумевший.

До дрожи во всём теле, до мучительного стона, до боли.

– Ты пьян, Макар. Иди к себе, – очень слабая попытка.

Скорее даже надежда, что он просто возьмёт и уйдет, не станет ее упрашивать, а завтра она снова сможет играть с ним во врагов.

Нет, девочка. Не избавиться тебе от него. Никогда. Даже если Вселенная в тартары нахрен рухнет, он и там тебя найдет. Найдет и не отпустит.

– Пьян. Но это ничего не меняет. Не меняет того, что я дохну без тебя. Мне не станет легче, когда протрезвею. И сейчас, у колыбели сына, я клянусь тебе, что не оставлю в покое. Не отпущу, Асенька. Ты моя только девочка. Тебе со мной быть.

* * *

Дрожала в его руках от страха. Не его боялась, нет. Боялась себя. Того, что изнутри наружу рвется, разрывая внутренности и ткани до кровавых ран, тонула в этой крови душа и захлебывалась своими криками.

Я любила его. Боже, как сильно я всё еще его любила. Боялась того, что прощу его. Позволю снова ломать меня и гнуть под себя, превращая в безмолвную куклу, которой можно поиграть, а можно и в угол бросить… До следующего раза.

– Давай завтра об этом поговорим. Я не готова пока… Не могу всё так запросто забыть. Не получается у меня, как у тебя… – повела плечами, избавляясь от его рук и Лавров, наконец, отпустил.

– Договорились. Пойдем спать, – подтолкнул меня к кровати и, усевшись, потянул за собой.

– Макар, – засопротивлялась, но всё равно была уложена на его грудь.

– Тихо. Спи.

– Здесь неудобно вдвоём.

– На больничной койке тоже не удобно было, помнишь? А ты умудрялась на мне уснуть.