Малороссийская проза

Молодой человек (с таким же жаром). Говорю и утверждаю, что Гаркуша рассеивает у нас величайшее зло, и потому он изверг, злодей. Все мы, благоденствующие под кровом мудрого правительства, ревностно должны ополчиться против врага, нарушающего общее спокойствие, отнимающего у правительства драгоценное время, нужное для распоряжений к общему благу. Разбойничай, грабь Гаркуша, он меньше причинил бы в обществе зла; но настоящие действия его превышают всякое злодеяние, убивают нравственность людей, поселяют в них мысли о слабости сил правительства и бездействии законного порядка, а в подобно дерзких, буйных умах могут поселить мысль, что и каждый может действовать так же свободно. Тогда-то может возникнуть всеобщее бедствие, о котором сказал я. И потому-то следует Гаркушу гнать, истребить, проклясть его!..

Так говорил молодой человек с большим жаром, опровергая возражения, кои Гаркуша иногда делал ему, а большею частью не слушая его, а продолжая высказывать, что было у него на душе. В конце рассуждений молодого человека Гаркуша был неравнодушен; встал, ходил, погрузясь в размышления; потом сказал мрачно: «Ori juvenis praesidet veritas!» (Истина говорит устами юноши.)

Молодой человек продолжал еще говорить в таком же тоне, Гаркуша, казалось, уже не слушая его, был занят своими мыслями, но часто повторял: «Истина говорит устами юноши». Потом вдруг приказал людям своим готовиться к отъезду, и вскоре кибитка подана была ему. Гаркуша, собравшись в дорогу, помолился Богу и, обратясь к отцу молодого человека, сказал: «Я полюбил сына вашего. В нем много доброго. Жаль, что нужда и недостаток будут стеснять его дарования. Его нужно поддержать. Вот триста рублей; на них он может иметь квартиру, стол и быть одет прилично. Это будет он получать ежегодно. Не стесняясь ничем, пусть идет далее к утешению вашему».

Отец стоял в нерешимости и не брал денег.

Молодой человек.

Благодарите, батюшка, за усердие, но не принимайте.

Гаркуша (с удивлением). А почему бы это?

Молодой человек.

Это деньги не ваши. Они вами отняты. Слезы, а может быть, и кровь, пролитые при похищении их, вопиют о мщении.

Гаркуша (с жаром). Как?.. Что ты это говоришь, юноша?

Молодой человек.

Вы Гаркуша; я вас узнал по всему и не могу принять от вас никакого одолжения. Я изъяснился уже, как я разумею о вас; но если бы вы уму вашему, душе и сердцу дали направление другое, благородное, законом одобряемое, я бы сам вас отыскал, из отдаленного места пришел бы к вам пешком поклониться вам. Теперь же вы не что другое, как я описал вас. Спросите не ума своего, а рассудка, и он вам подтвердит слова мои. А если дадите волю совести говорить все, что она знает, так вы от нее услышите еще более, нежели я сказал вам.

Гаркуша затрясся, скомкал в руках деньги, швырнул их оземь и бросился стремительно из комнаты. Сидя в кибитке своей, погруженный в размышления, он иногда проговаривал: «Истина говорила устами юноши!.. Не тот путь я избрал!.. Проклятие мне?.. О, если бы не поздно!..»

Густой лес, удаленный на большое пространство от всякого селения и дороги. В нем расположился Гаркуша и вся шайка его. Из всех мест, где только находились посланные им для разведываний, о чем ему нужно было знать, все, имевшие какие-либо поручения, все призваны, собраны. Несколько дней кочуют на одном месте, не получают никаких приказаний, ни слова не слышат от Гаркуши, всегда удаляющегося от всех, ходящего по лесу в глубокой задумчивости. Вдруг спросил он к себе Довбню, первого исполнителя всех его приказаний и поверенного во всех замыслах и предприятиях Гаркуши, преданного ему неограниченно, готового пожертвовать всем, лишь бы исполнить волю повелителя своего, сделать угодное ему. Довбня, несколько дней не слышавший от Гаркуши ни одного слова и томившийся от необыкновенного положения его, поспешил явиться к нему.