Мальтийский крест

— Знаешь, а ты мне сразу понравилась, как только приехала к нам, — грустно сказал он, — но ты меня не замечала, все с Сонькой, да с Сонькой, а потом с Сергеем (я прямо окаменела), ты думала, я не замечу? Да вас же подловить, как вы целуетесь в машине у дома — пара пустяков! Ты спала с женатым мужчиной?! (это прозвучало высокопарно и смешно, но я даже не улыбнулась) Я этого не сказал еще матери. Я приберегаю это. А теперь ты бегаешь к Максу Маклэю, который старше тебя вдвое, как маленькая шлюшка! А когда я предлагаю тебе деньги, ты отказываешь мне. Ты жестокая, Катерина!

Я очнулась от столбняка, в который ввергли меня его слова и сбросила руки со своих плеч.

— Ненавижу подонков, которые думают, что все продается и покупается! Ты понятия не имеешь, что такое любовь! Грязная и испорченная маленькая дрянь! — прошипела я, — Поди спать!

— Ты еще пожалеешь, Катерина! — так же грустно сказал он мне вслед.

У себя я двумя пальцами взяла черный шелк и бросила в угол. Я лежала трясясь от ненависти, но потом подумала, что ненавижу глупого и испорченного ребенка, который знает о жизни и любви только из дешевых боевиков, порнофильмов, да из грязных разговоров одноклассников с таким же кругозором. Большой ребенок чувствует ко мне симпатию, но высказывает ее так, как говорят в вышеперечисленных боевиках и порнушках. Завтра же позвоню Татьяне Андреевне и откажусь жить с ним под одной крышей, пусть забирает сынка. Наконец я успокоилась и заснула.

Утром я бухнула перед Аликом тарелку с кашей, которую, как я знала, он терпеть не мог, и спокойно стала кормить Соню. Мы с ней обсуждали, что будем делать днем, потом пошли искупаться на пляж. Соня занялась дворцом из гальки, который она строила второй день, я растянулась на шезлонге позагорать, пока солнце невысоко. Алик который возился у сосен, пытаясь приспособить веревку к нижней ветке наподобие гигантских шагов, крикнул мне, что звонит телефон. Я попросила Соню никуда не уходить и побежала в дом. Трубка молчала. Я положила ее в сердцах и вышла в сад, услышав вскрик от сосен. Алик лежал под деревьями, весь в крови, похоже, без сознания. Я подбежала к нему и попыталась осторожно осмотреть, но он шевельнулся и застонал. Я побоялась, что сделаю еще хуже, и понеслась в дом вызывать скорую помощь. Потом я присела рядом с Аликом на корточки, подложила под голову свернутую майку и опять побежала в дом надеть быстро платье. Алик лежал без сознания и стонал время от времени. Я смотрела на его бледное лицо с подсыхающей кровью, струйкой вытекшую из уголка рта, перемазанную кровью майку, и слезы ручьями струились по моему лицу. Я так боялась, что с ним что-нибудь серьезное, ведь от удара могла разорваться селезенка или еще что-нибудь, мог быть перелом. Я совершенно забыла про Соню, и только когда примчалась санитарная машина и Алика понесли на носилках, я опомнилась и быстро позвонила Максу с просьбой взять Соню к себе.

В госпитале Алика увезли на каталке в рентгеновский кабинет, а я сидела, тихо плача, пока ко мне не вышел врач и не сказал, что похоже, у мальчика нет никаких видимых повреждений.

— А внутренние? — со страхом спросила я.

— Вообще никаких. Даже кровь — это не кровь, а краска, какую продают в магазинах шуточных аксессуаров и игр.

Я побледнела и села, держась за сердце. Меня вдруг охватило безразличие, я так перенервничала, что не было сил даже негодовать. Врач пощупал мне пульс и велел дать успокоительное. Когда вышел Алик, я не смотрела на него. Мне было совершенно все равно, здесь он или провалился сквозь землю. Мне хотелось только добраться до ближайшего бара и выпить неразбавленного виски. Врач, словно угадав мое состояние, предупредил, что после транквилизатора нельзя пить спиртное и спросил, по какому адресу прислать счет за обследование. Я назвала адрес, сказала, что заплачу наличными и попросила вызвать такси. Всю дорогу мы молчали, но наконец Алик не выдержал.

— Я же сказал тебе, что ты пожалеешь! И только попробуй проговориться матери!..

— Заткнись! — заорала я так, что водитель такси подпрыгнул и нажал на тормоза.

8