Мальтийское эхо

— Расскажи, что ты Видел, — попросила Вера Яновна.

Андрей Петрович выпил стакан минералки и сбивчиво, отрывисто, но довольно спокойно начал рассказ:

— Там вдали, где стеклянная стена бара, появились черные шелковые занавески, ветер чуть колыхал их. Послышался стук колес поезда… Ночного экспресса… «Тьма-Свет»… В центре распахнувшихся занавесей появилось окно… нет, дверь… Керкапорта. Авансцена, рампа… Два кресла. Рампа странная, она испускала то свет, то… тьму. И предметы отбрасывали то свет, то тень. Из двери появился Г. Н., в руках у него моя трость, он сел в одно из кресел и показал тростью на дверь. Стук колес прекратился, послышался орган… затем вдруг удар колокола явил на сцену Святого Павла. Он сел в другое кресло, руку его обвивала змея. Апостол посмотрел на профессора и произнес: «Впереди — случайность, позади — закономерность. Сущностное не есть бытие. В едином много другого. Твари земные живут без выбора, ты, человек, имеешь его». Затем сбросил змею и продолжил: «Укладка у Сил Света. Змея у Черных Ангелов». Павел исчез… Раздался громкий звук разбитого стекла, затем зазвучал восточный дудук… и в кресле уже сидел Мехмед II. В правой руке он держал золотую шкатулку… открыл…проделал какие-то движения с лежащими там костяшками… пошевелил губами и резко выбросил из шкатулки… змею; та быстро заползла под керкапорту, дверь открылась, и на авансцене появился весь окровавленный Константин XI… В руках он держал шапку Мономаха. Подошел к профессору, протянул шапку и упал замертво. Мехмед злобно взглянул на Г.Н., встал из кресла и тоже упал замертво. Через миг на «сцене» никого. Пауза… Тишина… Затем звон сабель. Крики людей и в креслах опять двое: Ля Валетт и Сулейман. У магистра в руках пергамент, у Султана золотая шкатулка… Опять змея ползет к двери… Вдруг… резкий лай собак, свора разъяренных псов бросается на Султана… Опять исчезают все… Музыка, Вагнер, Шуберт… В креслах Андрей и неизвестный. У неизвестного разные глаза: один черный, другой ярко-зеленый. «Кто ты?» — спросил Андрей. «Моя фамилия Ричардсон, я — «часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла». Берегись, поручик! «Я — фельдмаршал», — жестко сказал Андрей и направил трость на Ричардсона. Произошло странное: трость «уползла» змеей к Ричардсону, она уже у него в руках и… обращается в шпагу, воткнутую в камень… Музыка исчезла… исчезла «сцена»… Шелест неожиданного града. Поезд умчался… Бар, чашка чая и… прекрасная Верочка, — Андрей улыбнулся, закончив рассказ.

— Это… Ты поразительный человек! — женщина всматривалась в даль, — На, прочти. Это те два листочка из тетради дяди.

Андрей прочел. Улыбнулся по-детски, сказав тихо:

— Да, Ключи Совпадений! — и снова прикрыл глаза.

Объявили посадку на самолет. У «гейта» сели на лавку, пережидая суетную очередь. Поодаль присел мужчина европейской, богемной внешности с большой и, видимо, тяжелой сумкой. Он долго не мог найти себе место, хотя свободных было предостаточно. Лицо опереточного дьявола, весь в коже, несмотря на жару и то, что был весь в поту. Вера шепнула на ухо Андрею:

— Кто это? Продолжение вашего чудесного «сна в руку»?

— Как кто? Вестимо, посыльный. Из ада. Вот перевозит «дела». А в самолете летать боится. Небо не его стихия, — прыснул Андрей.

— Шутки всё у тебя… специфические!

— Так и дела у нас с тобой… специфические.

Сели в самолет. Андрей сидел у прохода. С удовольствием отметив про себя: «стюардессы молоденькие, симпатичные. И в юбочках, а не в брюках. Это очень благоприятно влияет на мужчин-пассажиров».

Но сейчас главное — 1,5 часа сна!

— 13 -

Аэропорт «Luga» в центре Мальты. На такси до Слимы — 25 минут. Слима (в переводе с арабского «привет»), как и Сент-Джулианс — один из городков вдоль побережья, примыкающих к Валетте. Туристический центр.

— Слима, Мальта! — воскликнул Андрей Петрович, сев в такси.

Таксист, уступивший в цене 5 евро, с удовольствием поддерживал разговор с разболтавшимся Андреем. Тот смело говорил на своем собственном «английском с жестами и гримасами». Хотя от аэропорта до Слимы всего 7 километров, но дорога, с крутыми поворотами, зачастую вырубленная среди скал (то ли песчаник, то ли известняк?) заставляла ехать с необходимой осторожностью. Пассажиров лишь раздражало принятое здесь левостороннее движение. Это им казалось неудобным на горном серпантине, да и напоминало «английский след» на острове. Еще Андрей почему-то подумал: «А может этот Ричард-Ричардсон левша?».

С любовью к родному краю и природным пафосом южанина таксист рассказывал, что Мальта — микрокосм пестрой, многоцветной, многонациональной, многоязыковой средиземноморской культуры.

— Да, Алеф, — умно заметил историк.

— Что, что? — не понял таксист.

— Вавилон, — буркнул Андрей Петрович.

— Вот селение Мзида, а вот отсюда лучше всего любоваться панорамой Валетты, — продолжал парень, — Мзида в переводе с арабского — «убежище рыбаков». Вот лодки с «глазами».

— Да, знаю. «Глаз Осириса» — древний финикийский символ, защита от всех опасностей.

— Давайте я прокачу вас по Сент-Джулиансу, — сказал таксист.