Читаем Малый уголок полностью

— Это все, что я хотел выяснить. Если мне понадобится от вас еще что–нибудь, я вам передам. Вы не возражаете против того, чтобы зайти ко мне в контору? — Он взглянул на Фреда. — А этот джентльмен тоже ничего не может нам рассказать?

— Ничего, — ответил доктор. — Его здесь не было. Я играл в карты со шкипером люггера, который стоит в гавани.

— Я видел судно. Мне очень жаль бедного юношу. Он был такой тихий, не причинял нам никаких хлопот. Его здесь все любили. Боюсь, что это старая история. В таких местах нельзя жить одному. Начинаешь задумываться. Начинаешь тосковать по дому. Особенно убийственно действует жара. И наступает день, когда не можешь всего этого больше вынести и пускаешь себе пулю в лоб. Я видел это уже не раз. Куда лучше завести себе девушку; и тратиться на нее почти не надо. Ну, джентльмены, весьма вам обязан. Не буду больше отнимать у вас время. Вы еще, кажется, не были в «Gesellschaft»[47], нет? Будем очень рады вас там видеть. Вы найдете там все лучшее общество нашего острова с шести–семи вечера до девяти. Веселое местечко. Настоящий центр светской жизни. Всего хорошего, джентльмены.

Он щелкнул каблуками, пожал руки доктору и Фреду и, тяжело ступая, вышел из комнаты.


Глава двадцать восьмая

В этих жарких краях между смертью человека и его погребением обычно проходит очень мало времени, но в данном случае тело должно было быть освидетельствовано, поэтому хоронили Эрика уже под вечер. Его провожали в последний путь несколько друзей–голландцев, Фрис, доктор Сондерс, Фред Блейк и капитан Николс. Такие церемонии были по душе шкиперу, для него не могло быть более приятного события. Он ухитрился занять черный костюм у кого–то, с кем познакомился на острове. Костюм был ему велик, так как принадлежал человеку гораздо выше и толще, чем капитан, и ему пришлось подогнуть штанины и завернуть рукава, но по контрасту со всеми прочими, одетыми самым не соответствующим образом, он имел весьма почтенный вид. Отпевание шло на голландском языке, что показалось капитану не совсем уместным, и он не смог принять в нем участия, но он сделал постную физиономию и, когда закончилась печальная процедура, пожал руку лютеранскому пастору и двум или трем присутствовавшим там голландским чиновникам, так что те чуть было не подумали, уж не родственник ли он умершему. Фред плакал.

Четверо британцев ушли с похорон вместе. Они направились к гавани.

— Если вы, джентльмены, подниметесь на борт «Фентона», я открою для вас бутылку портвейна. Я случайно увидел ее сегодня в лавке, а я всегда считал, что портвейн — самая подходящая вещь после похорон. Я хочу сказать, это вам не пиво и не виски. В нем есть что–то солидное.

— Мне никогда это не приходило в голову, — сказал Фрис, — но я вполне понимаю, что вы имеете в виду.

— Я не пойду, — сказал Фред, — у меня погано на душе. Можно мне с вами, доктор?

— Если хочешь.

— У нас у всех погано на душе, — сказал капитан Николс, — вот потому я и предлагаю распить бутылку портвейна. На душе от этого лучше не станет никоим образом, уж если что и изменится, так в худшую сторону, говорю по личному опыту, но все же вы получите свое удовольствие, а раз так — коли вы следите за моей мыслью — вино не пропадет зря.

— К черту! — сказал Фред.

— Пошли, Фрис. Коли вы тот человек, за кого я вас принимаю, мы с вами выпьем вдвоем бутылку портвейна и не надорвемся.

— Мы живем в пору упадка, — сказал Фрис. — Люди, которые могут выпить бутылку на двоих, вымерли, как дронт[48].

— Австралийская птица, — пояснил капитан Николс.

Они сели в шлюпку, и матрос отвез их на «Фентон». Фред и доктор медленно двинулись дальше, к гостинице.

— Можно к вам? — спросил Фред.

Доктор налил себе виски с содовой и дал стакан виски Фреду.

— На рассвете мы отплываем, — сказал тот.

— Да? Ты видел Луизу?

— Нет.

— И не собираешься?

— Нет.

Доктор Сондерс пожал плечами. Ему–то что. Несколько минут они молча курили, прихлебывая виски.

— Я уже столько вам рассказал, — проговорил наконец Фред, — что могу с тем же успехом досказать до конца.

— Я не любопытен.

— Мне очень нужно кому–нибудь рассказать. Иногда я с трудом удерживаюсь, чтобы не выложить все Николсу. Слава Богу, этой глупости я не сделал. Лучшей возможности для шантажа ему было бы трудно найти.

— Да, он не из тех людей, кого я выбрал бы себе в наперсники.

Фред презрительно хмыкнул.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Осада, или Шахматы со смертью
Осада, или Шахматы со смертью

Никогда еще Артуро Перес-Реверте не замахивался на произведение столь эпического масштаба; искушенный читатель уловит в этом романе мастерски обыгранные отзвуки едва ли не всей современной классики, от «Парфюмера» Патрика Зюскинда до «Радуги тяготения» Томаса Пинчона. И в то же время это возврат — на качественно новом уровне — к идеям и темам, заявленным испанским мастером в своих испытанных временем, любимых миллионами читателей во всем мире книгах «Клуб Дюма» и «Фламандская доска», «Кожа для барабана» и «Карта небесной сферы». «Технически это мой самый сложный роман, с самой разветвленной структурой, — говорит Реверте. — Результат двухлетней работы. Я словно вернулся к моим старым романам двадцать лет спустя. Здесь есть и политическая интрига, со шпионажем, и расследование, и любовная линия, и морские сражения, и приключения». Это книга с множеством неожиданных поворотов сюжета, здесь есть главная тайна, заговор, который может изменить ход истории; здесь красавица хозяйка торговой империи пытается вызволить захваченный корабль с ценным грузом и разобраться в своих чувствах к лихому капитану с каперским патентом, а безжалостный офицер полиции — найти вооруженного железным бичом неуловимого убийцу юных девушек и выиграть партию в шахматы у самой смерти.

Артуро Перес-Реверте

Приключения / Исторические детективы / Современная проза / Детективы / Морские приключения
«Лахтак». Глубинный путь
«Лахтак». Глубинный путь

…Как много трудностей пришлось преодолеть экипажу «Лахтака» прежде чем они смогли с честью завершить свою экспедицию! Отважные исследователи неуклонно шли к своей цели, героически борясь с происками врагов и мужественно преодолевая стихийные бедствия. Командой «Лахтака» на ее трудном пути руководил штурман Кар. Образ этого мужественного патриота, волевого, гуманного и скромного, — несомненная удача автора… Основное ядро действующих лиц романа «Глубинный путь» — пламенные советские патриоты, люди большого размаха, умеющие мечтать и претворять свои высокие мечты в реальные дела. Инженеры Макаренко, Самборский, доктор Барабаш, академик Саклатвала — все они живые люди, способные на глубокие чувства… СОДЕРЖАНИЕ: «Лахтак». (1935) Роман. Перевод Бориса Слуцкого Глубинный путь. (1948) Роман. Перевод М.Фресиной Рисунки А. Лурье

М. Фресина , Николай Петрович Трублаини

Фантастика / Приключения / Научная Фантастика / Морские приключения / Путешествия и география