Малыши в подарок

– Пожалуйста, Ада, – напирает на подругу.

Я киваю Аде, и она выходит.

На меня возвращается слишком спокойный взгляд. И мне становится ещё страшнее.

– Как ты могла не сказать мне про детей? – Захар застывает в центре комнаты, руки сжаты в кулаки.

Как я и говорила… спокойствие напускное.

– Эти дети тебя не касаются, – хватаюсь за дверной косяк, боюсь вдохнуть.

– Не касаются, значит? – делает шаг ко мне. – А кого же они касаются? Кто отец?

Серых глаз с меня не сводит. Будто в душу пытается заглянуть.

– Они только мои, – хриплю из последних сил.

Захар чуть ли не прижимается ко мне. И я боюсь дышать, когда на меня направлен такой злой взгляд.

– Ты говорила, что до меня и после меня у тебя никого не было.

Мотаю головой.

– Захар, они не твои, – говорю из последних сил.

Потому что страшно! Страшно до трясучки.

– Да ладно? Мы сделаем тест. И если они мои, то ты сильно пожалеешь, что скрывала их от меня.

– Не надо тест, – сжимаю в руке бутылочку со смесью.

Захар осматривает детей, и его взгляд замирает на Егоре. Он прищуривается, подходит к сыну, а я наконец-то отмираю.

– Не трогай их! – перекрываю ему путь и закрываю руками близнецов.

– Отошла, – рычит, обхватывая мое запястье, – ты же не хочешь, чтобы я отшвырнул тебя.

– Не трогай их, – змеей шиплю.

Я все сделаю, чтобы защитить своих малышей.

Захар молча присаживается на корточки и ловит ножку Егора. Что-то будто бы рассматривает.

– Мои… – выдыхает три буквы, от которых мне становится дурно.

– С чего ты взял, что твои? – голос дрожит, руки ходуном ходят.

– Ну я ж не дебил, – встает во весь рост и нависает над нами, – могу факты сложить воедино.

– Какие факты? О чем ты?

– У меня такая же хрень на ноге, – тыкает пальцем на пальцы Егора, – у них серые глаза, и им почти год. Так ведь? То есть ты забеременела в первую ночь.

– Да мало ли у кого такая же проблема, как у Егора, – стараюсь защитить своих детей.

– Егор, – эхом повторяет Захар, – значит, отрицаешь? Я сделаю тест, хочешь ты того или нет!

Глава 13

Захар

Пытаюсь не взорваться. И не разорвать эту взбалмошную девчонку.

У меня от неё дети… мать его! У меня есть дети, о которых я не знал полтора года, и эта коза мне о них ни слова не сказала, когда мы встретились снова.

Да я, мать его, в таком бешенстве, что боюсь сейчас Юле шею свернуть. Остается только вдыхать побольше кислорода и кулаки стискивать, чтоб хоть как-то свою злость обуздать.

– Я спрашиваю, – цежу сквозь зубы, – ты хочешь сделать тест?

Синие глаза мечутся по комнате, как будто она ищет от меня спасения. Но теперь она никуда от меня не денется, пока я все не выясню.

– Зачем?

Вздергиваю бровь.

– Ты дура или прикидываешься?

Трясет волосами, трет переносицу.

– Я не понимаю, зачем тест. Я ничего у тебя не прошу. Не претендую ни на что. Это мои дети…

– Заткнись, – рычу сквозь стиснутые зубы.

Я стараюсь не начать орать на весь дом. Напоминаюсебе, что в комнате маленькие дети и я могу напугать их своим ревом.

Но внутри меня вулкан, который бурлит и кипит.

Но Юлька все же умненькая девочка и тут же захлопывает рот. Бросает на меня взгляд исподлобья.

– Заткнись, и слушай меня, – жду, что она начнет опять меня перебивать или возражать, но она смиренно молчит, – если ты думаешь, что я буду спокойно жить, зная, что мои дети живут в какой-то дыре, то ты очень сильно ошибаешься.

Глаза Юли вспыхивают, и она гордо вздёргивает подбородок.

– Помнится, – начинает таким тоном, что у меня под кожей скапливаются мурашки, – ты говорил про аборт. Забыл уже, Захар?

Попадает в цель. Не забыл, но это ни хрена не меняет. Точнее, наличие детей, уже готовых, меняет до хрена всего в моей башке!

– Не забыл, – дергаю плечом, – но дети появились независимо от моего желания.

– Ещё разок, – отдает бутылочку девочке и подходит ко мне вплотную, – ты не имеешь к нам никакого отношения, Захар. Мы как-то жили без тебя, и ни в чем мои дети не нуждались.

Ловлю её за предплечья и подтягиваю к себе. Огромное желание хорошенько встряхнуть её и вытряхнуть всю дурь. Юльке приходится встать на носочки и чуть ли не уткнуться носом в мой подбородок.

Опускаю взгляд, вкладываю в него всю ярость, которая меня окутала.

– Ещё разок, – шиплю, не прерывая зрительного контакта, – ты родила от меня. И я не позволю своим детям оставаться в той дыре.

Она захлебывается какими-то возражениями, но я отпихиваю её.

Не могу прикасаться. От одной мысли, что она скрыла, меня рвет на части. От мысли, что мои дети все это время росли без меня…

– Ты сказал про аборт, боже, – она вспыхивает, и взгляд её мечет в меня молнии, – ты говорил, что без сожаления отправишь меня на аборт. У тебя амнезия, что ли? – стучит по своему виску. Выходит из себя.

Вижу, что её начинает колотить от злости.

– Но сейчас все изменилось. Сейчас-то вот они, дети.

Мотает головой.

– Ничего не изменилось. Какая тебе разница, чьи это дети, Захар?

Хлопаю глазами. Ну она же не серьезно, мать его?

– Прости, что? – из меня вырывается грубый смешок. – Какая разница? Ты реально не догоняешь?

Кручу пальцем у виска. Юля обхватывает себя за плечи и прикусывает губу.

– Просто оставь нас в покое.