Мама для малышки, или Надежда в подарок

— Ты не ушла? — с придыханием, сонно и радостно шепчет малышка, скользя теплой ладошкой по моей щеке.

— Мы же блинчики печь собирались, — улыбаясь сквозь сон, напоминаю ей, а глаза открыть боюсь.

— Точно! — вскрикивает она и, вскочив с места, прыгает по постели упругим мячиком. — Вставай! — Она тянет меня за руку. — У нас сегодня еще много дел.

— Это каких же? — недоумеваю я.

— Ну-у-у-у-у… — задумчиво тянет малышка, — да разных! — отмахивается непринужденно и совершает запрещённый прием: вновь падает рядом со мной, обнимает ручонками за шею и тихо-тихо шепчет: — С добрым утром, мамочка!

Небо рушится на землю, погребая меня над тяжестью неописуемых чувств. Душа переворачивается, и, чтобы не выдать своего малодушия, я в ответ обнимаю ее еще крепче, зарываюсь носом в ворох рыжих кудрей на ароматной макушке и хриплю в ответ:

— С добрым утром, Фантик!

Маленький, веселый, радующий глаз и душу Фантик! Не пустышка, нет — обертка с загадочным, но очень цельным содержанием.

Понежившись так еще какое-то время, давая время на успокоение разбушевавшихся чувств, я поднимаюсь с постели. Фани спешно подскакивает следом, и вначале мы вместе убираем мое ночное лежбище, затем заправляем ее кроватку, а потом идем умываться.

Когда приходим на кухню, я замираю на пороге в нерешительности, а Фани ловко достает сковороду и водружает ее на плиту, пододвинув небольшой табурет, видимо, именно для этой цели и стоящий рядом с кухонным гарнитуром.

— Так, дорогая, давай подсказывай, что у вас, где хранится, — прошу я малышку.

Под ее чутким руководством спустя каких-то полчаса на столе уже стоит тарелка с горкой румяных блинчиков. Кофемашина шипит, изливая в две большие чашки крепкий кофе. В маленькой кастрюльке булькает овсяная каша на молоке с горстью свежих ягод малины.

Фани по-хозяйски достает из холодильника сметану, мед и творог.

— Папа любит блины со сметаной, а я с медом. А ты? — бесхитростные вопросы сыплются из нее, как мука из рваного мешка.

— С вареньем, — отвечаю, не задумываясь, а девчушка тут же тянется к дверце шкафчика и тычет пальчиком в одну из баночек.

Достаю её и ставлю на стол. Малышка забирается на свой стульчик и ждет, когда уже можно будет приступить к уничтожению всего съестного. Я оглядываю стол, отмечаю, что все вполне готово для «королевского» завтрака, не хватает только самого хозяина. Хочу предложить Фани сходить за отцом, но не успеваю и рта раскрыть, как вначале за моей спиной раздается чуть хриплое после сна:

— С добрым утром, девочки!

И тут же детский вопрос, напалмом выжигает радужное настроение наступившего дня.

— Мамуль, а почему во снах ты меня всегда называешь Надеждой?

ГЛАВА 10

МАРИНА

Отвратительный запах лекарств проникает везде, пропитывая собою все и даже меня, словно рождественский кекс коньячным сиропом. С каждым вздохом он заполняет легкие, вытесняя крохи спасительного кислорода. Голова гудит, а во рту противный привкус чего-то гадкого и неподдающегося никакому сравнению. Глаза больно открывать, в них будто песка насыпано и тело все ноет, как после многочасовой тренировки.

Я — развалюха.

Хотя это не самое страшное. Все физические недомогания спустя время пройдут сами собой или вот сейчас придет сердобольная медсестра, сделает мне очередной укол, и я уплыву в туман забвения.

Там нет ни боли, ни страха, ни дикой несправедливости жестокого мира. Там нет ничего, даже жизни. Но мне там хорошо, и я готова подписать любые бумаги, чтобы мое измождённое тело и растерзанную душу переселили в это безэмоциональное пространство на постоянное пребывание.

— Э-э-э-э-э, нет, дорогая. — Добрый, мелодичный голос медсестры разбавляет тишину одиночной палаты. — Так дело не пойдет, — сокрушается она, и я нехотя, с большим трудом разлепляю опухшие веки.