Мама для малышки, или Надежда в подарок

Дружно схлестнувшись столовыми приборами, они, хохоча, соревнуются, а затем с победоносным кличем «Ура!» она возносит над головой отвоеванный блин — последний из огромной стопки.

— Заслужила, — с наигранной усталостью вздыхает Игнат, отваливаясь на спинку стула. — В меня все равно больше и не вместится, — сыто отмахивается он от лакомства, потирая живот. — Спасибо, Марин, я так вкусно сто лет не завтракал, а блинчики… — мечтательно так вздыхает, — просто сказка!

— На здоровье, — немного тушуюсь я, чувствуя, как щеки заливаются румянцем смущения. — С такой умелой помощницей это не сложно, — перевожу взгляд с Игната на девчушку, а рука сама тянется к его кучерявой головушке.

Фани жмурится от удовольствия, словно кошка на солнышке, и подставляется под нежные поглаживания. Сердце екает, и вновь в горле ком. Так хорошо, так спокойно и так до щемящей тоски непонятно, что же дальше и как нам со всем этим теперь жить.

В очередную нору гнетущих размышлений провалиться мне не дает все та же солнечная малышка и ее детская непосредственность, с которой она втягивает меня в продолжение абсолютно семейного утра.

— Мамуль, ты же мне поможешь выбрать наряд? — Спустившись со своего стула, она останавливается около меня и заглядывает в мои глаза с умилением в искреннем детском взгляде.

— Хорошо, — сглатывая ком грусти, не успевшей захватить меня в свой безнадежный плен, улыбаясь малышке. — Только со стола давай вначале уберем, — предлагаю ей.

— Конечно! — тут же спохватывается она и, схватив свою тарелку, с важным видом добросовестной помощницы несет ее к раковине. — Только я до крана еще не достаю, — предупреждает меня, привставая на носочки и опуская с грохотом чашку в мойку.

— Давайте-ка, девочки, вы пойдете приводить себя в порядок, а я наведу на кухне порядок. — Игнат выдвигает свою кандидатуру на роль посудомойки, и мы с Фани не смеем ему в этом отказать.

Умыв испачканную детскую мордашку, мы с малышкой застываем перед распахнутым шкафом в ее детской. Вещей не много, но и не мало. Все аккуратно сложено, развешено, только что по цвету не отсортировано. Не любой мужик в своем-то гардеробе будет поддерживать такой «фэн-шуй», а тут вот просто идеальный порядок и удобство в подборе нарядов.

Хотя с чего я друг приписываю это похвальное качество именно отцу? Может, дело в присутствии в доме женских рук, хотя бы в вопросах чистоты? Взгляд сам собой отрывается от созерцания полок и пробегает по комнате, а воображение подкидывает красочные картинки, на которых Игнат в жёлтых хозяйственных перчатках, переднике поверх шикарного торса, бандане и с метелкой для пыли в одной руке и пылесосом в другой прохаживается по всей квартире, наводя чистоту.

Внутренний голос ехидно ржет, а я на мгновение теряюсь в прострации своих иллюзий, залипая на скрытых мечтах моего потайного сознания. Только наличие ребенка рядом не дает утонуть в них с головой. Фани тянет меня за рукав, привлекая внимание.

— Ма-а-а-ам, — зовет она меня, — а что мне надеть?

Встряхиваюсь, мысленно отвешиваю себе забористый подзатыльник, возвращая уплывшие мысли в правильное русло, и включаю режим «личного стилиста для маленькой модницы». Замечаю, как в детских глазенках блестит восторг и легкое лукавство, подкреплённое улыбкой. Похоже на то, что маленькая хитрюшка и сама неплохо справляется с этой задачей. Но сегодня, вот сейчас, она хочет, чтобы это сделал кто-то… я.

Сердце в который уже раз сжимается тисками жалости к ребенку, оставшемуся без материнской любви и заботы. Смахиваю невольно проступающие слезы горечи, затаив на миг дыхание, чтобы не выдать себя горестным всхлипом и не напугать Фани.

— Так, а что у нас с погодой на сегодня? — чересчур бодро интересуюсь, но девчушка словно и не замечает, как тонко вибрирует мой голос от разводимой сентиментальной мокроты.

— Сейчас! — взвивается она рыжей кометой и несется в сторону двери. — У папы спрошу! — кричит уже из коридора, и до меня доносится немного приглушенный вопрос, задаваемый девчушкой, и спрашивает она так, будто от этого зависит, по меньшей мере, жизнь половины человечества.

Улыбаюсь: все же для любой девочки отец — авторитет, а для этой — вообще «двойной». И это, наверно, правильно.

— Вообще, обещают тепло. — На пороге появляется Игнат, он прислоняется плечом к косяку, скрещивая ноги, и задумчиво почесывает затылок, рассматривая что-то на экране смартфона.

— Да? — задумчиво вздыхаю и, с трудом оторвав от него взгляд, осматриваю малышкин гардероб.

Фани уже крутится около меня в ожидании выбранного мною наряда.

— Как ты смотришь на это?

Беру с полки теплые лосины цвета «мокрый асфальт» и свитер-тунику объемной вязки.

— Отличный выбор! — Похвала от Игната звучит, будто отметка «зачет» при сдаче теста на роль супермамы. Вновь что-то колет в районе сердца, и я глушу это чувство гнетущей тоски активным вниманием к малышке. Помогаю ей одеться, поправляю взъерошенные кудряшки, делаю все, чтобы только не смотреть на Игната, так и продолжающего стоять в дверном проеме.