Мама для малышки, или Надежда в подарок

Пока забираю доставленную еду, Рыжуля все же успевает подняться и, сонно потягиваясь, накидывает на себя большей махровый халат. Затем усаживается на постель, скрестив ножки по-турецки, и голодным взглядом поглядывает на поднос в моих руках.

Я и сам голоден, и не только в гастрономическом плане. Но время неумолимо несется вперед, будто наверстывает упущенное, а у нас на сегодня немало дел, каждое из которых не терпит отлагательств.

— М-м-м-м-м… — мурлычет Марина, вновь сбивая меня с делового настроя. — Как аппетитно! — произносит с придыханием, а взгляд зеленых глаз скользит не по тарелке с клубникой.

Может, к черту все? Отключить телефон, поставить на паузу жизнь за пределами этих стен и забыться еще на денек в мареве безумного удовольствия.

Опускаю поднос на столик рядом с кроватью. Присаживаюсь на край «растрепанной» постели и тянусь к разомлевшей Рыжуле, желая прямо сейчас зацеловать ее до беспамятства. Только мои нескромные побуждения обрывают телефонные трели наших «проснувшихся» девайсов.

Мариша чуть недовольно морщит носик и тянется за сумочкой, а после четко и по делу выдает указания касательно каких-то поставщиков и доставщиков. Я в это время читаю на экране смартфона сообщение от Фаниной няни. Пунктуальная женщина напоминает, что через два часа ей необходимо быть у другого маленького клиента.

— Надо ехать! — в унисон оповещаем мы друг друга, смеемся и, словно солдаты после побудки, быстро и четко собираемся, попутно угощаясь аппетитным завтраком. Делаем по жадному глотку бодрящего кофе из одной чашки, кусаем один на двоих сэндвич, заедаем его парой ягодок клубники, и, оставив ночной беспорядок на горничную, покидаем номер.

Такси уже ожидает нас у входа в гостиницу. Размещаемся с комфортом на заднем сиденье, и минуты поездки до Маришиного дома я не выпускаю ее из своих объятий. Вдыхаю полной грудью ставший таким жизненно необходимым любимый аромат женских духов и ноток моей неуловимой Рыжули. Нежно целую ее на прощание, напомнив, что ближе к трем часам дня я забираю ее и собранный ею чемодан из любой точки города.

— А собака?

— С нами, — не проходит ее отговорка.

— А мой салон?

— Направлю в него пару башковитых парней в помощь твоим девочкам; думаю, несколько дней без начальницы они продержатся. Мы вернемся домой четвертого числа.

— Хорошо, — соглашается она, отвечает на мой поцелуй и исчезает за тяжелой дверью подъезда.

Пока такси, лавируя между машинами, везет меня по адресу моей жилплощади, я, как и обещал, созваниваюсь с Климом. Кратко пересказываю ему наш ночной разговор и прошу нарыть все, что только можно, на обоих бывших, а заодно и на клинику, в которой наблюдались и рожали Марина и Алиса.

— Ты уверен, что все это не подстроено специально? — скептически уточняет друг.

— Тогда — точно подстроено. Сейчас — нет. Марина непричастна ко всей этой афере. Я уверен.

— Ладно, перетрясу все, — обещает он. — Ты сегодня в офис подъедешь или уже только после праздников?

— После.

— Удачи! — желает мне Клим и прощаемся до встречи.

Убираю телефон в карман и, едва отключив связь, отключаю и мысли о шулерских схемах корыстных мошенников, прошедшихся по нашей с Мариной жизням. Одно знаю точно: каждый получит по заслугам, а правда всегда выходит наружу, как бы старательно ее ни прятали.

Стоит мне только перешагнуть порог собственной квартиры, как прихожая наполняется звонкими возгласами счастливой дочки и вторящего ей раскатистым лаем пса.

— Папочка! — Фани кидается в мои объятия, повисает на шее клещиком и трется носом о щеку, колючую от появившейся за ночь щетины. — А мамочка где? — беспокойно суетится она, заглядывая мне за спину. В глазах — волнение, и нижняя губа дрожит; дочка вот-вот расплачется. Даже собака затихает, шлепаясь на свой пухлый зад.

— Эй! — с улыбкой окликаю ее. — Ты чего, гномыш? — целую ее пухлую щечку, ероша рыжие локоны на макушки. — Мамочка в своем салоне, а у нас с тобой мо-о-о-о-ре важных дел.

Не разрываю нашего зрительного контакта и просто жду, когда моя малышка выдохнет переживание и чуть успокоится. От того, как взволнованно блестят ее глазки, мое сердце с грохотом тяжелым камнем падает вниз — так больно и обидно за крошку, с рождения не знавшую материнской любви и только-только ее обретшую.

— А потом мы поедем за мамочкой? — с надеждой в голосе шепчет дочь.

— Конечно! — торжественно обещаю ей. — Еще и этого возьмем, — киваю на собаку, заискивающе виляющую хвостом, — и отдыхать поедем, как мы планировали раньше.

— Ура! — вопит на всю квартиру дочка, высвобождаясь из моих рук, и подхватывает не руки животинку, отплясывая с нею восторженный танец.

Пока Фани радостно объясняет Барону, куда мы поедем и что будем там делать, я провожаю няню, а после ухожу в свою спальню. Переодеваюсь в домашние брюки, достаю с полки дорожную сумку и скидываю в нее скромные пожитки. А вот с детскими вещами мы возимся чуть дольше. Не забываем и о немногочисленном скарбе нового питомца и ближе к обеду, наскоро перекусив, дружно выдвигаемся в сторону цветочного салона.

ГЛАВА 25

МАРИНА