Мама! Не читай...

Зачем я вынесла всё это на всеобщее обозрение? Такой вполне закономерный вопрос мне могут задать. Отвечу. Каким-то непостижимым образом, будучи по природе лживой и лицемерной, мать сумела вложить мне в голову на всю жизнь любовь к правде, честности и справедливости. Возможно, это умение — следствие советского педагогического образования, когда учитель думает одно, а учит другому. Несправедливость и наветы на меня и близких мне людей не дают мне спокойно жить, моя душа по-детски требует торжества истины, восстановления справедливости.

И если уж совсем честно, я не стала бы писать всего этого и выставлять счета, если бы не обидели и не подвергли бойкоту мою единственную дочь, если бы ядовитые стрелы которыми раньше ранили меня, не были перенаправлены на это юное существо. После того, как без вины наказанной стала Алиса, ни понимания, ни снисхождения, ни, разумеется, прощения её обидчики не получат никогда.

Кое-кто из добрых знакомых как-то посоветовал мне: прости и отпусти — ради себя, ради собственного душевного здоровья. Нет, не получится. Ибо теперь простить — значит предать дочь. А этого не будет.

Можно ли мне предъявить обвинение в инфантильности, в том, что я так долго и бездарно жила-была под влиянием и под давлением материнского авторитета, можно сказать, не имея собственного лица, даже собственной личности? Да, моя вина. Так считаю я. А вот мои врачи-спасительницы и мой Женя полагают, что обвинять меня в этом можно в той же степени, что и несчастную собаку за то, что она со щенячества оставалась на хозяйской цепи.

Впрочем, думаю, что если бы я «свергла иго», совершила революцию хоть десять, хоть двадцать лет назад, то наши с матерью отношения закончились бы точно так же, как закончились теперь, тем же полным разрывом, просто по другому поводу и намного раньше. Иными словами, моя независимость от неё в любом случае стоила бы наших отношений.

И ещё я, наконец, поняла кое-что очень важное, возможно, самое важное про свою мать. Конечно, она может любить, но лишь при определённых условиях: если объект любви будет её собственностью. В этом смысле она похожа на известные в литературе персонажи (вспомним Голсуорси, например, или Фолкнера). Близкие люди для мамы — это её вещи. Они должны быть высокого качества, по её руке. Если же эти люди-вещи перестают соответствовать этим её требованиям, то мамина любовь начинает затухать. Даже более того, подобные «некачественные вещи» дискредитируют её, а значит начинают раздражать. Конечно, хорошо было бы избавиться от этой «некондиции» (у сына алкоголизм, у дочери нет диплома, зато есть депрессия), но «что станет говорить княгиня Марья Алексевна»?

Теперь о другом: зачем жила столько лет с нелюбимым человеком? Так может звучать обвинение. Впрочем, для кого обвинение, а для кого и героизм: я имею в виду тех, кто считает, что ни при каких обстоятельствах нельзя ломать семью, лишать ребёнка отца, тем более из-за отсутствия каких-то там чувств. Убогая логика! А, выходит, именно ей я и следовала. Вот и жила по инерции, пока на горизонте кладбище не замаячило. Нет, нельзя жить без чувств, а хуже того — с презрением, неуважением и даже отвращением к мужу. В результате тому же ребёнку будет хуже, много хуже. Маленькому существу очень важно, чтобы родители были счастливы и любили друг друга, а главное, уважали. И нет никаких резонов сохранять видимость полной семьи. Это лицемерие никогда добром не кончается. Но до этой прописной истины мне пришлось расти 20 лет семейной жизни. Хм, конечно, лучше поздно, чем никогда, а ещё лучше раньше...

Мне очень жаль, что из-за наветов матери и моей гордыни («никому ничего объяснять не буду!») у меня оказались утеряны связи с моими двоюродными, троюродными и прочими юродными родными-близкими. Стараниями мамы, в глазах родни и многих знакомых я — чудовище. Со мной никто ни разу даже не поговорил о происшедшем. А я не навязываюсь с такими разговорами. Жаль, конечно. Среди этих «юродных» немало по-настоящему симпатичных людей, к которым я до сих пор испытываю приязнь.

И всё же теперь я счастливый человек! Любимый, любящий и счастливый! У меня есть семья, у меня есть любовь и самая лучшая в мире дочь. У нас с Женей замечательные друзья... Их не так много и, увы, они далеко, но они есть, мы их любим, часто подолгу разговариваем с ними, ездим друг к другу в гости и очень ценим эти отношения. Как говорится, после кровопролитных и продолжительных боёв жизнь таки удалась. Я добилась того, о чём многие могут лишь мечтать, о чём раньше мечтала и я.

А мама... Что ж, я понимаю, для мамы моё счастье, увы, хуже ножа острого. Но тут я поделать ничего не могу.

Несчастный ты человек, мама! На самом деле — несчастный... Мне тебя жаль.

Израиль 2009

P.S.