Маневры памяти (сборник)

– Разница между атомными лодками и дизельными, – сказал он, – как известно, та, что атомная – это подводный корабль, способный, если нужно, подняться на поверхность, дизельная же – наоборот – это надводный корабль, в случае необходимости способный на некоторое время погрузиться…

В поход, повторим, отправились тогда лодки лишь дизельные. Поход предстоял не совсем шуточный. Особые указания по этому поводу получили даже снабженцы, и, кроме загрузки полного гастрономического набора того, что подводнику полагается, вообще-то, и без всякой командировки в тропики, всю команду было приказано переодеть в новые комплекты рабочего обмундирования. То есть в ненадеванное еще темно-синее хлопчатобумажное, или попросту х/б. Аббревиатура эта, не знаю, как сейчас, а в те годы пояснений не требовала. Лодки вышли. А теперь вопрос (не только читателю, но и самому себе) – сколько суток необходимо, чтобы дизельным лодкам от Североморска или Сайда-губы дойти до Кубы? Скорость подводная-надводная (подводная, разумеется, в режиме эконом-ход) была тогда узлов примерно 9/12, но, вообще-то, не война же? А раз так, побережем имеющийся ресурс, к тому же этот Гольфстрим почему-то все время буквально навстречу, да еще любому понятна особенность совместности плавания – когда скорость передвижения отряда равна скорости самой тихоходной его единицы. Но как бы там ни было, лодки все южней, и южней, и все ближе тропики… А какие тогда кондиционеры для очистки воздуха были на наших лодках? Это в середине-то пятидесятых?

Повторю, что впечатления об этом переходе не мои собственные, и я лишь реставрирую детали рассказа очевидца. И вот уже на подходе к Кубе, когда должны соблюдаться все элементы скрытности, одна из лодок вынуждена из-за необходимости зарядки батарей всплыть. И происходит это вблизи американского корабля, если и вообще не у его борта. Или тот сам подрулил поближе. И когда из люков на палубу лодки – подышать субтропическим воздухом (казавшимся после того, чем приходилось дышать в отсеках, необыкновенно свежим), вылезают наши моряки, то «американы» (сленг рассказчика), высыпавшие в свою очередь на свою палубу, похоже, слегка обалдевают…

Рассказчик, не скрою, применил тут другой, несколько менее изысканный глагол. Причиной же изумления американских моряков, как стало понятно, был цвет кожи подводных пришельцев. Вспомним их новую, еще ни разу не стиранную спецодежду. Из люка подводной лодки вылезали и вылезали полуголые и лоснящиеся, от горла вниз темно-синие люди…

– А что, они, прежде чем выйти на палубу, не могли душ принять? – спросила корреспондентка.

Рассказчик, помню, вопросительно посмотрел на меня, а потом – с грустью – на нее. И ничего не ответил.

VI

В нашей роте, когда я учился во втором из своих трех (фактически же – пяти)[6]

военно-морских учебных заведений, естественно, был человек (это середина пятидесятых), который приватно информировал командира роты о том, что внутри роты происходило. Ситуация, вероятно, была штатной. Но информатор командира, я намеренно избегаю здесь других не вполне приятных слов, у нас был совершенно особенный, да и командир не сказать чтоб ординарный. А что несомненно, так это то, что у обоих было чувство меры, а также разумной избирательности. И ситуация сложилась такая – командиру почти сразу становилось известным о нарушениях, можно сказать, ерундовых – кто загорал вместо лекции на крыше Замка (наш факультет тогда располагался в Инженерном замке), кто на увольнении переодевается в гражданское (это тогда запрещалось), кто хранит в столе личный фотоаппарат (их почему-то там нельзя было хранить)… Но ни этот командир роты (которому, впрочем, не было в том никакой надобности), ни три других, которые нами еще покомандовали до того, как мы стали лейтенантами, и не подозревали, чем иногда по ночам могут заниматься их подчиненные. Узнай эти трое последних о том, спать бы, вероятно, они не ложились вообще. Но они командовали нами уже не в Замке, где, вероятно, мы оставили тогда часть себя. При этом, должно быть, лучшую. И затем, когда нам пришлось покинуть Замок, стали совсем, совсем иными. Вспоминая сейчас то, что мы при «трех других» командирах рот проделывали, я буквально прихожу в оторопь. И это через шестьдесят лет…

Но об этом потом.