Манглабит Варанги (СИ)

Но вряд ли до абордажа дойдет, с учетом наличия греческого огня… А если нет, что же — тысяча гвардейцев варанги, по воле базилевса подчиненных Татикию, одному из самых верных своих военачальников, докажут в схватке, что варягам нет равных в сече на кораблях!

Интересно правда, посадит ли Татикий также и славянскую сотню Романа на монеры? Ведь Комнин недвусмысленно высказался, что русы Самсона обеспечивают личную охрану крещенного полукровки-сельджука…Впрочем, сам Татикий предпочитает брать с собой лишь небольшую охрану из преданных лично ему телохранителей. И за время совместного перехода ромейский стратиг ни разу не обсуждал с манглабитом русичей то задание, что поручил последнему лично базилевс.

Мысли о «златоносом турке» и императоре невольно вернули Самсона на несколько дней назад — в те мгновения, когда и состоялся его непростой разговор с Алексеем Комниным…

Что может испытывать простой сотник гвардейцев, когда его призывает к себе сам базилевс?! О, эту неповторимую гамму чувств сложно описать в двух словах — но если кратко, то любой здравомыслящий муж будет опасаться такого приема. Ибо что же такого должно было случиться в жизни простого манглабита, лишь пару раз удостоившегося разговора с начальником гвардии-аколуфом, коли теперь его требует под свои грозные очи сам император?!

А ведь очи у Алексея Комнина действительно грозные…

И что хуже всего, тотчас явившийся по зову базилевса Роман примерно догадывается, с чем, а точнее с кем связана эта встреча… Конечно, с Марией Аланской, возлюбленной сотника! Значит, прознал… Хотя было бы странно думать, что связь бывшей василиссы и гвардейского офицера укроется от глаз и ушей многочисленных сплетников и соглядатаев. С другой стороны — разве слухи о этой связи могли достичь ушей Комнина только теперь, спустя несколько месяцев с начала романа грузинской царевны и русича?!

Ладно, что о том думать… Вскоре Самсон итак узнает ответы на все свои вопросы.

Сын Добромила с гулко бьющимся сердцем вошел в арку, ведущую к одному из небольших внутренних двориков Влахернского дворца, еще издали заслышав звон стали… При этом сопровождающий его напыщенный евнух из ближнего круга царских слуг, не удостоивший манглабита и лишнего взгляда, все же не потребовал от Романа оставить оружие перед встречей с базилевсом. И теперь сотник беспокойно касается потертой рукояти отцовского клинка, обретая в короткие мгновения этих прикосновений былую уверенность… Нет, если бы его хотели убить — убили бы в любое мгновение, в крайнем случае запретили бы брать с собой меч. Хотя… Хотя это еще ни о чем не говорит — будет достаточно одного слова базилевса, чтобы на русича накинулась целая свора гвардейцев-кувикулариев!

Однако, пройдя сквозь арку, Роман с удивлением обнаружил, что в небольшом дворике находятся лишь двое явно скучающих телохранителей базилевса, несколько оживившихся при появлении манглабита. А дворцовый служка, при приближении к императору весь как-то съежившийся и посеревший, превратившийся в едва узнаваемую тень самого себя, безмолвно скрылся, едва доставив русича на прием…

Хотя, вряд ли происходящее можно назвать таким уж «приемом»!

Ради разговора с офицеров варанги базилевс даже и не подумал организовывать что-то наподобие встречи, коей Комнин удостоил вождей крестоносцев. Нет, оказавшись во внутреннем дворике дворца, Роман с удивлением обнаружил себя стоящим на песке — и во все глаза уставился на двух раздевшихся по пояс и бьющихся мужчин, вооруженных простыми парамириями. То есть однолезвийными мечами со слегка изогнутым клинком и скошенным острием… Турка-полукровку Татикия русич узнал сразу — последнего тотчас выдал сверкающий на солнце золотой нос; настоящий крещенному сельджуку срубили в одной из жарких схваток его юности.

А вот во втором крепко сбитом мужчине, энергично наседающем на противника, и выбрасывающим один удар за другим, Самсон с некоторым изумлением узнал императора. Причем Роман оценил и тугие мышцы, выступающие из-под слоя возрастного жирка, и старые сизые шрамы, оставленные на теле базилевса печенежскими саблями, греческими мечами, норманнскими копьями…

А ведь если вдуматься, то именно личная храбрость и воинское искусство Алексея Комнина стали одним из залогов его победы в тяжелейшем сражении при Каловарии!

Тогда еще только «нобилиссимум» Алексей Комнин защищал власть чуть позже свергнутого им же императора Никифора Вотаниата. Защищал от гораздо более серьезного конкурента в борьбе за престол — весьма популярного в войсках и удачливого полководца Никифора Вриения Старшего… Последний вел крупное войско, состоящее из печенегов и стратиотов балканских фем, преданных лично своему стратигу. Оно достигало порядка двенадцати тысяч воинов — и было вдвое больше «императорского войска», что вел за собой молодой Комнин…