Маньяк

Старый Луиджи Капелло, который мальчишкой пел в церковном хоре деревушки Равелло в Италии, не думал о том, что совершает святотатство" Где оно исчезло, время, когда он был верующим?!. Давно, слишком давно он превратился в мерзкую тварь, получающую удовольствие от осквернения церкви. И осквернял он ее самым отвратительным способом: заставляя до смерти перепуганную, накачанную возбудителями пятнадцатилетнюю девчонку плясать голой перед алтарем...

Капелло откинулся на спинку скамьи. Он был счастлив.

"Черт побери, - подумал он, - какая жалость, что я не успел затащить сюда маленькую Веронику".

Дельфина ему, конечно, тоже нравилась. Но в ней не было того, что больше всего возбуждало старого развратника. Она была слишком податлива. Понятное дело, мать-сутенерша испортила девочку. Но и девочка тоже не ангел. Всего пятнадцать лет, а уже отпетая шлюха. А впрочем, кто ее сделал шлюхой? Не такие ли подонки, как он сам...

Пробавляясь "живым товаром", который ему поставляли продажные матери, Луис Капелло страстно мечтал о девочке из хорошей семьи: чистой, нежной, свежей... Чтобы с помощью наркотиков довести ее до беспамятства, когда она будет готова на любые мерзости. Сладостной мечтой его стала Вероника. Но с нею номер не прошел: жевательной резинки оказалось недостаточно, пришлось ввести морфий. Увы, все получилось совсем не так, как он хотел. А жалко. Впрочем, хоть на что-то Вероника да сгодилась: она позволила ему свести счеты с Маринье.

Капелло щелкнул пальцами, чтобы остановить танцующую Дельфину.

- На колени! - приказал он.

Девочка опустилась на пол. Немного погодя он заставил ее снять лифчик и пояс.

- Придерживай чулки руками, - приказал он. - Если ты их отпустишь, я тебя побью.

Капелло нашел в ризнице пояс от белого стихаря. Один его конец он завязал на несколько узлов. Помахивая этой плеткой, он заставил Дельфину, лежавшую на гранитных плитах пола, раскинуть руки и ноги, двигая только бедрами. Когда она обессилела настолько, что почти перестала дышать, он сунул ей в зубы очередную пластинку жвачки, как это делают с собаками, которым дают кусочек сахара. Затем поднял ее, взял за руку и подвел к тому месту справа от хоров, где висела картина, изображавшая начало пути Спасителя на Голгофу.

- Смотри, - nказал он, - ты тоже прочтешь четырнадцать молитв, как Он. Следуй за мной, мы рассмотрим все четырнадцать картин, чтобы все хорошенько отрепетировать.

Она покорно последовала за ним, бормоча молитву. Время от времени на нее нападал истерический смех - сказывалось влияние возбуждающей резинки.

Когда они вернулись на середину церкви, вдруг погас свет. Капелло выругался и схватил Дельфину за запястье.

В здание церкви проник голос Бориса Корантэна, доносящийся сквозь отверстие в одном из витражей:

- Хватит глупостей, Капелло! Церковь окружена, вам отсюда не уйти.

- Я ее убью, - завопил Капелло. - Вы же знаете, что я это сделаю. Так что убирайтесь вон!

Стоящий на приставленной к витражу лестнице Корантэн провел рукой по лбу, словно стремясь снять наваждение.

- Зажгите свет, - не оборачиваясь, приказал он и содрогнулся: внизу обезумевший маньяк с горящими глазами прижимал к себе одурманенную наркотиками девчонку, приставив к ее голове пистолет.

И все это происходило в церкви!..

Беспредел какой-то!

Борису нестерпимо захотелось выхватить "смит-вессон" и прикончить Капелло. Хотя опасность задеть девочку велика, он был уверен, что не промахнется. Ярость не позволит дрогнуть его руке.

Сумасшедший старик, должно быть, обо всем догадался. Он еще крепче прижал Дельфину, прикрывшись, ею словно щитом.

Корантэн от бессилия заскрипел зубами.

- Прекратите, Капелло! Откройте дверь, отпустите ребенка. Вы и так уже достаточно натворили.

Капелло попятился, затащил Дельфину в ризницу и закрыл дверь на металлические задвижки. Точно так же он поступил и с дверью, ведущей в дом священника. Затем зажег три свечи, которые прихватил с алтаря.

- Их свет будет тебе очень к лицу, если им вздумается снова отключить электричество.

Поясом от стихаря он снова связал Дельфине руки и грозно рявкнул:

- На колени! Сейчас ты предстанешь перед калифом!

Воспаленное воображение подсказало ему новую забаву.

Дельфина с ужасом смотрела на своего мучителя. Несмотря на наркотики, она вновь начала сознавать, что с нею происходит что-то страшное.

- Мама! - nквозь слезы застонала она; бедняжка не понимала, что очутилась здесь из-за алчности своей матери, и звала ее, как все дети, попав в беду, зовут мать.

А Капелло уже разыгрывал сцену суда. Обвинитель и судья одновременно, став в позу, он произнес громовую речь в защиту общественной нравственности, а затем объявил приговор: "Потаскушка и развратница Дельфина Шене приговаривается к смерти на дыбе. Но прежде чем умереть, она будет отдана на забаву солдатам".

Вместо тернового венца Капелло водрузил девочке на голову найденную в ризнице митру. Затем подвесил ее на огромном, вбитом в балку гвозде за вывернутые и связанные руки. Дельфина закричала от боли и, дернувшись всем телом, сорвалась с гвоздя. Сумасшедший старик принялся хлестать ее ремнем...

***