Маньяк и тайна древнего русского клада

– Я оставлю тебя здесь, в придорожной канаве, где ты непременно должна дождаться, пока мы все не уйдем. Только потом выбирайся наружу и отправляйся сразу домой, а здесь ни в коем случае не задерживайся, даже для того, чтобы поплакаться над телом родителя. Все ли тебе, деточка, ясно?

– Да, – дрожащим голосом проговорила малышка, совсем как взрослая собрав воедино всю свою детскую волю.

В этот момент раздался грубый голос того, кто в этой группе отдавал приказания:

– Ты чего, Буйвол, так долго? «Застрял» что ли в девчонке? – на этой фразе послышался злорадный смешок, возвещавший, что говоривший и его спутник сильно довольны от этой, как они полагали, совсем даже не плоской шутки, однако длилось это недолго, и маленький человек, просмеявшись, визжащим голосом крикнул: – Если решил позабавиться, то мы здесь сейчас не за этим; найдешь себе кого-нибудь после. Давай кончай маленькую «стервозку», да пора уже сваливать, а то и так мы здесь основательно задержались.

– Все, больше медлить нельзя, – пробурчал добродушный мужчина, направляя отливающее вороненной сталью оружие кверху, – зажмурься, и тогда я стреляю.

Наташа тут же исполнила это нехитрое указание, и в то же мгновение прозвучал оглушительный выстрел, возвещая остальным, что их «грязная» миссия закончена полностью. Как и обещал, человечный бандит спустил перетрусившую малышку в придорожный кювет, где она, обливаясь слезами, продолжила беззвучно плакать, сам же вернулся к оставленным неподалеку товарищам и неестественно грубым тоном отчитался о как бы совершенном им крайне отвратительном деле:

– Как всегда, мне достается самая «грязная» работенка: никто не хочет брать на себя ответственность – убивать совсем еще маленького ребенка. До чего же мы все докатились: с детьми начали воевать?! Тьфу!

Здесь он смачно сплюнул на землю и пошел прочь, увлекая за собой своих преступных подельников, не перестававших радоваться от удачно выполненного задания.

***

В то же самое время во втором родильном отделении города молодая и очень красивая девушка, обладавшая удивительными зелеными и большими глазами, а также бесподобными белокурыми волосами, готовилась к обещавшим быть сложными родам; ее уже положили на хирургический стол и склоняли делать необходимые в таких случаях потуги; вокруг столпился медперсонал, одетый в соответствующие случаю белые спецодежды. Облаченные в одинаковые халаты и оставаясь с закрытыми повязками лицами, они все имели определенную схожесть и, за исключением фигуры, не представляли собой никаких внешних отличий. Работники здравоохранительной сферы были озабочены явно чем-то серьезным и, переглядываясь между собой, обсуждали создавшуюся у их пациентки довольно серьезную ситуацию.

– У нее началось обильное кровотечение, – говорил тот, что казался среди остальных более старшим, – а в существующих условиях мы вряд ли ее сможем остановить; надо принимать какое-то ответственное решение.

– То есть? – переспросила молодая на вид медсестра, обычно помогавшая хирургу при проведении операций, – получается, что надо спасать малыша… а девушка?.. Пусть она в этом положении остается попросту обреченной – так, что ли?..

– Похоже на то, – согласился более опытный врач, беря в руки острозаточенный скальпель, – я делаю ей кесарево сечение, достаю младенца, а дальше уже будем пытаться спасти и саму мамашу, хотя… если быть до конца честным, лично я не вижу в этом никакого определенного смысла.

– Постойте, – взмолилась истекающая кровью молодая и прекрасная пациентка, наполняя изумрудные глазки слезами, – перед тем, как я умру, окажите мне одну маленькую услугу…

Здесь она замолчала, вероятно пытаясь принять какое-то важное для себя решение, и, после того как доктор ответил: «Говорите, мы же сделаем все, что находится в наших силах», – продолжила:

– Вы видите: у меня имеется простенький медальончик, – здесь она рукой показала на болтавшуюся на ее прекраснейшей шее дешевую, даже не серебренную, вещицу, – я бы очень хотела, чтобы он в любом случае оказался у моего родившегося ребенка, и пусть он и не дорогой, но это будет служить ему памятью о его безвременно ушедшей родительнице. Пожалуйста, сделайте так, как я вас прошу: для меня это очень и очень важно.

– Хорошо, – любезно согласился профессиональный врач, не видя в этой, вполне обыденной, просьбе ничего сверхъестественного и тем более невыполнимого, – мы поступим так, как Вы нас просите, и прикрепим этот предмет к сопроводительным документам. Сейчас же я советую Вам расслабиться: мы начинаем проводить операцию.

Девушка кивнула головой, обозначая таким образом свое полное согласие, и в этот момент острый скальпель, ведомый рукой опытного хирурга, стал медленно надрезать упругую кожу на ее неестественно большом животе; роженица тихонько вскрикнула и в тот же самый момент потеряла сознание. Больше оно к ней уже не вернулось, потому что с этой минуты и сама ее жизнь медленно, но вместе с тем и бесповоротно покидала это молодое и невероятно прекрасное тело, так еще полностью и не познавшее всех прелестей земного существования.