Маньяк и тайна древнего русского клада

– Меня зовут Сазонов Михаил Александрович, – представился незнакомый мужчина, казавшийся над остальными главным как по чину, так и по званию, который без особых предисловий сразу взял инициативу в свои руки, – я подполковник полиции и курирую все преступления, связанные с убийствами и жестокими изнасилованиями. Как ты понимаешь, – офицер явно не церемонился, – в ближайшее время нам предстоит с тобой плотно общаться, пока мы не сдвинемся с мертвой точки и не придем к устраивающему всех консенсусу. Первым делом спрошу: тебе не в чем перед нами открыться? Если есть в чем, то лучше это сделать сейчас, потому что тогда мы еще как-то сможем тебе помочь, потом же с этим будет гораздо труднее. Ну так как, есть нечто такое, что тяготит твою душу?

Опытный офицер, он отлично знал свое дело, проведя на службе в органах внутренних дел лучшие годы своей еще достаточно молодой жизни. Достигнув тридцатисемилетнего возраста и выследив не одного опаснейшего преступника, считавшего себя чересчур хитроумным, мужчина отлично разбирался и в человеческой психике, и в том числе психологии, почему и был назначен на такое ответственное направление в служебной деятельности. Его внешние данные выдавали привлекательного человека, следящего за своей фигурой и уделяющего немалое время активным спортивным занятиям: высокий рост гармонично сочетался с натренированной крепкой фигурой; ухоженное лицо отдавало бронзовым оттенком смуглого цвета кожи; в основном серые глаза по краям были карими и отчетливо могли поведать, что этот человек обладает огромным умом и развитыми мыслительными процессами; нос в целом был прямой, лишь к концу своему несколько вздернут, передавая некую капризность натуры; средние ушки, они чуть оттопырены и не скрываются за короткой прической густых черных волос; губы прикрыты аккуратно-подстриженными усами. Одежда областного сотрудника представлялась дорогим коричневым костюмом, одетым поверх ослепительно белой рубашки, украшенной строгим, в небольшую крапинку, галстуком. Глядя на этого человека складывалось вполне оправданное впечатление, что перед тобой находится не человек, а скорее «механизм», отлично функционирующий и прекрасно знающий оперативное дело.

Такое же впечатление утвердилось и в мыслях молодого оперуполномоченного, вследствие чего душа его загрустила от осознания этого факта еще только больше; у него уже начинало складываться определенное мнение, что, с помощью его непосредственного руководителя и начальника уголовного розыска, этот оперативник сможет склонить его признаться в чем угодно, и даже в том, что он каким-то непостижимым образом причастен к разрушению двух башен Всемирного торгового центра в Америке или в крайнем случае всего лишь к убийству Кеннеди. Объятый страхом и колотившей его нервной дрожью, молодой человек прекрасно понимал, что помощи ему ожидать в данном случае неоткуда, поэтому он тут же замкнулся в себе и приготовился выдерживать сокрушительный психологический натиск, непередаваемый никакими человеческими словами. Наверное, именно поэтому на заданный подполковником вопрос он отвечал злобно и неприветливо, сжавшись словно загнанный в угол зверек (при этом парень еще и опустил книзу глаза и насупил лицо) и выдавая свое встревоженное состояние слегка дребезжащей интонацией голоса:

– Я ничего такого не делал и раскаиваться мне не в чем. Вы собрались «повесить» на меня очередное, нераскрывающееся убийство; так что же… дерзайте! На то воля ваша.

– Ты давай здесь не умничай, – грубо оборвал его Герман Петрович, в присутствии областного оперативника не решившийся рыкнуть по обыкновению грубо, – следы преступника ведут к твоему дому и там обрываются, а это может означать только одно – ты и есть тот жестокий убийца!

Ивановский подполковник одарил неугомонного и не отличающегося большим умом начальника очень откровенным, «остужающим», взглядом, яснее-ясного говорившим о том, что тот значительно опережает события, да и попросту суется не в свое дело, а главное, офицер уже очень пожалел, что позволил ему участвовать во время допроса; но тем не менее вслух он ему ничего не сказал, а почти сразу же отвернувшись к Денису, промолвил:

– Согласишься ли ты – если к тому возникнет необходимость? – пройти полиграф и ответить через него на интересующие нас вопросы?

– Конечно, – не задумываясь выпалил молодой человек, придавая своим словам как можно больше уверенности, – мне скрывать абсолютно нечего, и я готов на любые процедуры, лишь бы только доказать свою невиновность – я сам не понимаю, как такое стало возможным, что следы маньяка-убийцы привели к моему жилищу? Очевидно, что меня просто кто-то очень сильно хочет подставить?.. – пожал он, недоумевая, плечами.

– Но зачем? – вмешался в разговор Бесстрашный, выгодно отличавшийся от Карелина своим более покладистым характером и непременным желанием докопаться именно до истины, а не «загрузить» на преступление первого попавшего под подозрение человека. – А главное, кому – такое! – вообще, могло прийти в голову?