Мания. 3. Масть, или Каторжный гимн

– Это должен я спросить у вас, – мягко ответил Курепин, – потому как вы хозяева. Я же парнишку этого не знаю, да и библиотекаршу едва помню. Может, это какая-либо подстройка.

Майор задумался.

– Недавно у нас женщина одна пропала.

– Кто такая?

– Клавдия Сигова.

– Бывшая жена Гнездухина?

– Так точно!

– Ну и как же это произошло?

Курепин хорошо помнил Клавдию. Она была самой видной женщиной в Светлом.

– Но в ту же пору исчез и Гера Клек.

– Лабух?

– Он самый.

– Так, может, они двоем и тунули? – простецки произнес Аверьян Максимович.

– В том-то и дело, что нет. Герку потом в Волгограде видели. Он понятия не имеет, где Клавдия.

Они приехали в отдел.

– Соедини меня с управлением, – попросил Курепин и уже через минуту диктовал кому-то, кого нужно прислать в Светлый в составе опергруппы и дать ориентировку на поиск Клавдии Федоровны Сиговой.

В это время в кабинет заглянул судмедэксперт.

– Ну что я вам должен сказать, – начал он от порога. – Убитый, по всему видно, или китаец, или кореец.

– Так, – подторопил его Курепин.

– Лет ему двадцать пять – тридцать. Во рту, видимо, перед самой смертью, обточены два зуба, чтобы на них надеть коронки.

Аверьян Максимович записал это себе в блокнот. А тем временем Ульбеков ввел в кабинет Пичакчи.

– Скажите, где ваша машина ночевала прошлые сутки?

– Как всегда, на стоянке.

Она метнула свой взор в сторону Курепина и спросила:

– Значит, вы думаете, что труп мне подложили еще в городе?

– Мы пытаемся разобраться, – за Аверьяна Максимовича ответил начальник милиции.

– А где вы были накануне?

Этот вопрос задал именно Курепин.

– С подругой ездили на толкучку.

– На Тракторный?

– Нет, на Качу.

– Когда последний раз заглядывали в багажник?

Радмила задумалась.

– Кажется, позавчера вечером, когда у меня спустило колесо.

3

Аверьян Максимович не вешал на себя это дело. Оно, как он потом понял, повисло на него само.

С утра его немного познабливало, и он даже воткнул себе под мышку градусник. Но температура оказалась классической – тридцать шесть и пять. Но все равно ощущение некоего дискомфорта не оставило.

– Еще не хватало заболеть, – сказал он самому себе, перебирая на столе то множество, что неведомо как возникало на столе почти каждый день.

Солнце, поштучно поделив форточки и остальную часть окна, желтым пятном легло за угорную неразбериху ковра.

Курепин поднялся, сделал сперва несколько шагов, потом – столько же приседаний и снова сказал самому себе:

– Не расслабляйся, старина! Не то сейчас время.

И с силой потер ладонь о ладонь.

И в это время зазвонил телефон.

– Товарищ полковник! – докладывал Озолов. – Один стоматолог опознал нашего незнакомца из багажника. Он у него неделю назад обтачивал зубы. Должен был прийти вчера, но не появился.

– Фамилию и адрес пациента зубник не записал?

– Есть и то, и другое. Только тот кореец назвался Ивановым, а местожительство указал Мира, девять.

– А что там? – поинтересовался Курепин.

– Областной радиокомитет.

– Понятно.

– Но это еще не все.

– Так! – подоживился Аверьян Максимович.

– Зубник видел, что кореец приезжал на БМВ.

Через час у полковника Курепина лежал список владельцев иномарок. Среди них корейских фамилий не значилось.

– Значит, ездил по доверенности, – сказал самому себе Аверьян Максимович.

Он размышлял, идти обедать или нет, потому как не было никакого аппетита, когда телефон зазуммировал вновь.

– Ваша красавица действительно была в угоне, – сообщил его давний знакомый из ГАИ полковник Рубежанский. – И владелец ее гражданин Израиля Шоломо Ревиво.

– Ну ты и обрадовал! – проворчал Курепин.

– Чем богаты, тем и рады! – подхватил гаишник. – Кстати, машина твоей подруги Пичакчи в этом году не прошла технического осмотра.

Но на этом неожиданности не кончились. Из дежурной части позвонили, что его срочно хочет видеть какой-то парень из Светлого.

– Узнайте, что ему надо? – досадливо произнес Курепин, думая, что это сын какого-нибудь знакомого, залетевший по пьяной случайности.

– А мы ему сейчас дадим трубку, – сказал дежурный.

– Это я, Велимир Тонкачев, – послышался голос Вельки. – Я хочу признаться.

Он вошел крадущейся, едва означающей шаг походкой.

– Здравствуйте! – произнес сдавленно и, заступив то место, где лежал солнечный квадрат, как бы принес в кабинет некоторую сумеречь.

– Проходи, садись, – пригласил его Курепин. – Куришь?

Паренек покачал головой.

– Как у машины там гари надышался, так не тянет.

И полковник вспомнил, как парня там – до выворота внутренностей – рвало. И почему-то подумалось: «Как такой слабак вот так запросто мог угнать машину?»

– Ну что ты мне хотел сказать? – мягко спросил Аверьян Максимович, все же раскуривая свою неизменную трубку.

– Тот раз, – еле слышно сказал Тонкачев, – я машину не угонял.

– Как это? – уставился на него Курепин. – Везде твои отпечатки пальцев, а ты говоришь, что не угонял.

– Вернее сказать, – снова залепетал он, – я не знал…

– Ну давай начнем с того момента, – произнес Курепин, – как ты оказался за рулем. В чем состояла твоя неправда по сравнению с тем, что ты рассказал в Светлом?

– Да все! – махнул он рукой. – Короче, все было так…