Манхэттенское безумие

Так что нам с мамой пришлось проглотить раздражение и досаду по поводу постоянного шума – и по поводу мышей тоже. Ясное дело, перестройка, затеянная Милфордом, вынуждала мышей в буквальном смысле лезть на стену. Их численность удвоилась. У них рождались все новые детишки. Было хорошо слышно, как они пищат. Я пошла по магазинам и накупила крысиного яду, но мама не велела его раскладывать. Мыши нажрутся яду, заберутся в какую-нибудь щель и там сдохнут. И их маленькие трупики начнут гнить и разлагаться, и вся квартира этим провоняет.

С ума можно сойти!

О мышеловках мы даже и не вспоминали. Мы уже пробовали ими пользоваться. Но мышей это либо не привлекало, либо – и это было хуже всего – они в них попадали, но эти штуки не убивали их насмерть. Можно было зайти посреди ночи в кухню и обнаружить одну такую прямо посреди комнаты, очень даже живую и еще дергающуюся. А это означало, что убивать ее придется мне самой. Это было занятие не для мамы, но и, несомненно, не для меня.

Ну вот я и начала снова продвигать идею насчет кошек, но мама оборонялась все так же стойко. Нет, нет и нет!

Но это продолжалось только до того дня, когда она обнаружила мышь у себя в спальне – та играла у нее на постели, в простынях. И внезапно ей захотелось завести не одну кошку, а целых две!

На следующий день я заполучила их, взяла подкидышей из приюта для бездомных животных. Диззи и Гиллеспи[79], так мы их назвали. Умнейшие маленькие создания! И быстрые. И голодные. Через несколько дней мыши исчезли, как не бывало. По мне, отличный результат!

И по мнению мамы – тоже.

Но не по мнению Милфорда.

Вскоре мы услышали стук в дверь. Милфорд выглядел совершенно вымотанным.

– Что стряслось? – осведомилась я.

– У меня мыши, – заявил он. – Не несколько, а целые орды. Они забираются в стенной шкаф в спальне, в шкафы и полки на кухне. Намедни обнаружил одну дохлую в ванне. А вчера я готовился сделать фотопортрет, понимаете, в гостиной, и мышь пробежала прямо перед моей клиенткой! Та тут же удрала и теперь отказывается мне заплатить.

– Мне очень жаль это слышать, но…

– Ну вот, я и подумал, что вы тут что-то такое сделали… – Он опустил взгляд, и его глаза расширились. Я тоже посмотрела вниз и увидела Диззи и Гиллеспи – они стояли, как часовые, у моих ног и пялились вверх, на него.

– Кошки! – воскликнул Милфорд.

– Несомненно.

– Вам придется от них избавиться.

– Простите?

– Я говорю, вам придется избавиться от этих… зверьков!

Вот это наглость! Я ушам своим не верила.

– Да никогда в жизни! Это кошки моей матери, и они будут тут жить.

А они действительно стали ее кошками! А ведь это я так долго настаивала на том, чтобы их завести, но они привязались именно к ней. И она привязалась к ним. Это маме пришла в голову мысль назвать их Диззи и Гиллеспи – по имени знаменитого джазового музыканта 40-х годов. Это при маме эти две кошки устраивались на ночь, свернувшись калачиком. Это ее они любили, и было понятно, что она тоже их любит. Она стала лучше себя чувствовать и теперь находила в себе силы, чтобы дойти по коридору до кухни. Долго стоять у кухонного стола или у плиты и готовить мама уже не могла, но могла кормить своих кошек, все время причитая о том, что «этих зверей надо как следует кормить». А потом переходила в гостиную и усаживалась там вместе со мною и наблюдала, как они играют и шалят. Она говорила, что раньше боялась кошек, но теперь больше не боится.

– Они – нечто особенное! – говорила мама. – Такие красивые, такие умненькие! Слушай, они же понимают все, что я им говорю!

До этого мы перепробовали все лекарства, чтобы понизить у мамы кровяное давление; все они либо вообще не помогали, либо давали всякие побочные эффекты. А Диззи и Гиллеспи за одну неделю снизили его до нормального! В промежутках между своими играми и шалостями, от которых она без удержу смеялась, они лежали у нее на коленях и мурлыкали, успокаивая ей нервы, и она теперь чувствовала себя в полной безопасности, поскольку спала в постели, куда больше не лезли мыши. Словом, кошки приносили маме столько радости и так укрепляли ее здоровье, что я и вообразить себе не могла.

Стало быть, нет! Мы вовсе не намерены от них избавляться!

– А почему бы вам самому не завести кошку?

– Черт возьми, никогда!

И он заявил, что пожалуется на нас хозяину.

– Жалуйтесь, – ответил я. – Ему на это наплевать. Он на этом экономит – ему не нужно платить крысоловам-дератизаторам.

После чего я захлопнула дверь и почесала Диззи и Гиллеспи за ушком.

Мама пожелала узнать, о чем мы говорили.

– Мне казалось, ты говорила, что он приличный человек, – сказала она, когда я ей все рассказала.

Я пожала плечами.

– Тогда он мне показался приличным.

Она вздохнула.

– Если он такой же, как все остальные, кто нынче перебирается в Гарлем, тогда, конечно… – И она замолчала.

– Тогда что? Ты ведь не хочешь сказать, что собралась наконец переехать, не так ли?

– Нет, не хочу, – ответила она. – Это я о них говорю. Это им неплохо бы отсюда переехать.

* * *

Через два дня Милфорд снова постучался в нашу дверь. Открыла ему мама.