Маннергейм и блокада. Запретная правда о финском маршале

«План немцев нанести через Петсамо и Салла решающий удар по Мурманской магистрали, столь важной для связи между СССР и его союзниками, потерпел крах. Поскольку усилить войска оказалось невозможным, военное руководство Германии решило здесь перейти к обороне. 2 августа до моего сведения был доведен приказ немцев, в котором ясно было сказано, что Гитлер решил отказаться от запланированного ранее наступления на Кандалакшу. Одновременно в приказе говорилось, что все же от мысли перерезать Мурманскую магистраль не отказываются и что приказ касается лишь избранного первоначального направления. Немцы предложили 3-й армейский корпус, поддержанный немецкими войсками, направить на магистраль через Лоухи. Если же это окажется невозможным, то имеющиеся в распоряжении германские войска можно бы было перебросить южнее для усиления Карельской армии. Мне эти рекомендации пришлись не по душе, ибо, по моему мнению, наступление на более южном направлении со временем стало бы и опасным, и обременительным. Южнее, может быть, и было бы легче проникнуть к Мурманской железной дороге, но я был уверен в том, что реакция противника окажется ожесточенной, и именно это и было внутренним стимулом моей отрицательной позиции. Вопрос стоял не о временном захвате какого-то пункта магистрали, а и об удержании того, что в свое время было захвачено. (…)

Несмотря на факт подчинения 3-го армейского корпуса немцам, я был вынужден все же указать генералу Эрфурту на то, какие неприятности повлекло бы за собой осуществление немецких предложений. Мое предчувствие, что попытка наступления на Мурманскую магистраль вызовет немедленные контрдействия, полностью оправдалось. Перебросив подкрепления в полосу 3-го армейского корпуса, немцы перешли в наступление через Кестеньгу на железнодорожную станцию Лоухи, но и русские усилили свои войска, в связи с чем наступление захлебнулось».

Среди почитателей Маннергейма есть и такие, которые утверждают, что маршал сознательно не стал перерезать Мурманскую железную дорогу, чтобы не допустить полной победы немцев. Если бы это было правдой, то подобные соображения свидетельствовали бы о наличии у маршала развитой формы шизофрении. В конечном счете именно от немецкой победы зависела реализация поставленных финнами целей. И в своих мемуарах Маннергейм опять же свидетельствует: дело было в военных соображениях, в нежелании проливать финскую кровь. Когда в конце осени англичане вежливо порекомендовали маршалу остановить дальнейшие наступательные действия, Маннергейм столь же вежливо послал их подальше. О том, как его действия будут восприняты на Западе, он стал всерьез задумываться значительно позднее.