Мао Цзэдун

Аналитики Мао подсчитали, что в течение первого года войны страна потеряет шестьдесят тысяч убитыми и сто сорок тысяч ранеными. В распоряжении американцев имелась самая современная военная техника, однако на стороне китайской армии был высокий патриотический дух, огромные резервы живой силы и лучшие навыки в ведении партизанской войны, которой неизбежно закончился бы надвигавшийся конфликт. НОА могла использовать традиционную тактику Мао «концентрации превосходящих сил против наиболее уязвимых точек врага». Эта тактика давала возможность наносить противнику все возрастающие потери в живой силе, и продолжение войны неизбежно вызвало бы в Америке бурный протест общественного мнения. Аналитики считали, что китайская армия должна вступить в боевые действия сразу после того, как американцы пересекут 38-ю параллель и углубятся на территорию Северной Кореи — в таком случае Пекину не пришлось бы тратить много сил для политического обоснования своего шага.

30 сентября части южнокорейских войск ступили в Северную Корею. Через сутки, когда китайское руководство праздновало первую годовщину Народной Республики, Ким Ир Сен направил в Пекин гонца с вестью, что находится на грани полного поражения. «Если наступление с юга продолжится, — писал он, — у нас не хватит сил остановить врага».

На следующий день Мао обратился к расширенному заседанию Секретариата ЦК[64]:

«Проблема, которая сейчас стоит перед нами, заключается не в том, стоит ли посылать в Корею наши войска, но в том, как быстро мы сможем это сделать. Разница в один день имеет принципиальное значение… Сегодня нам нужно решить два вопроса: когда части НОА войдут в Корею и кто будет ими командовать».

Однако если для Мао неизбежность ввода войск не оставляла ни малейших сомнений, у других членов высшего китайского руководства были свои взгляды. На заседании Политбюро от 4 октября большинство присутствовавших высказались против его планов, приводя те же политические и экономические доводы, что Мао сам рассматривал в августе.

Самым большим скептиком оказался Линь Бяо. Если Ким Ир Сену не устоять, заявил он, то будет куда разумнее провести линию обороны по реке Ялу. Пусть корейцы ведут партизанские действия с территории Маньчжурии.

Мао его предложение не понравилось. В этом случае, говорил он, Китай упустит инициативу: «Мы будем сидеть на берегу Ялу годами, не имея ни малейшего представления о том, когда враг нанесет удар». В глазах Мао Линь Бяо был первым кандидатом на должность командующего экспедиционным корпусом, но под предлогом нездоровья Линь отказался. Взамен Мао назвал Пэн Дэхуая. С опозданием прибыв самолетом из Сиани, Пэн поддерживал точку зрения Мао: никакими уступками Америку уже не остановить. На следующий день Политбюро приняло решение о начале военной акции.

Двумя днями позже американские войска — Первая кавалерийская дивизия — пересекли 38-ю параллель. США смогли убедить ООН в том, что цель их операции — объединение Кореи. 8 октября Мао отдал приказ о высылке в Северную Корею экспедиционного корпуса, названного добровольческой армией. Такое определение должно было подчеркнуть высокоморальный характер миссии, продиктованной необходимостью крепить международную коммунистическую солидарность. «Неофициальность» предпринятого шага лишала США оснований для нанесения ответного удара по Пекину. Предполагалось, что реку Ялу корпус пересечет 15 октября.

Однако за три дня до начала экспедиции Мао внезапно остановил продвижение войск и вызвал Пэн Дэхуая в Пекин для «повторного рассмотрения вопроса».

Причиной тому была Москва. Вновь встал вопрос об обещанной Советским Союзом военной поддержке. 1 октября находившийся на отдыхе в Сочи Сталин направил Мао телеграмму: «По-моему, наши корейские друзья оказались в отчаянной ситуации… Думаю, что вам немедленно следует направить к 38-й параллели пять или шесть дивизий». Для Мао проблема заключалась не в просьбе Сталина, а в том, что он ни словом не обмолвился о своих обязательствах, данных сразу после событий в Инчоне.

Мао решился на блеф. Он ответил Сталину, что большинство членов Политбюро ЦК КПК выступают против высылки войск, а для детального объяснения ситуации в Москву срочно вылетает Чжоу Эньлай.

Встреча Чжоу со Сталиным произошла в Сочи 10 октября. В соответствии с полученными от Мао инструкциями Чжоу фактически представил ультиматум. Китай, говорил он Сталину, с пониманием отнесется к желанию СССР, если Россия сдержит слово и обеспечит поставки оружия и окажет поддержку с воздуха. В противном случае Пекин будет вынужден отказаться от операции.

К изумлению и ужасу Чжоу Эньлая, Сталин лишь согласно кивнул.

Поскольку, заявил он, для Китая такая помощь оказывается непосильной, пусть корейцы решают свои проблемы сами. Ким Ир Сен может вести партизанскую войну.