Мао Цзэдун

Тем временем Чэнь Дусю доносил в Москву: «Большая часть рабочих – это ремесленники, еще состоящие в старых ремесленных цехах. Их мышление еще вполне патриархальное, к политике они относятся отрицательно. Они аполитичны. Количество современных рабочих очень мало, и хотя среди этих рабочих начинает развиваться политическое сознание, их требования не идут дальше прямого улучшения их положения и свободы для их организаций. Если мы попытаемся заговорить с ними о социализме и коммунизме, они испугаются и отдалятся от нас. Лишь очень немногие вступают в нашу партию, и то лишь через дружеские связи. Еще меньше число тех, кто понимает, что такое коммунизм, коммунистическая партия»[41].

В начале 1922 года группа общественных деятелей Китая, среди которых преобладали коммунисты, участвовала в съезда народов Дальнего Востока, проходившем в Москве. На съезде Ленин при встрече с китайской делегацией особо подчеркнул важность сотрудничества Гоминьдана и компартии. По возвращении Чжан Готао доложил в Центральное бюро КПК, что «большинство руководителей в Москве считают, что китайская революция должна быть направлена против империализма и внутренних милитаристов и реакционеров, которые находятся в сговоре с ним… Китайская революция должна объединить усилия различных групп революционных сил всего Китая. И в результате должно быть установлено сотрудничество между КМТ [Гоминьданом] и КПК. Ленин сам подчеркнул этот момент»[42].

12 августа 1922 года в Китай вернулся Маринг с инструкцией секретаря Исполкома Коминтерна Карла Радека о вступлении коммунистов в Гоминьдан, но с сохранением полной независимости и выходом из Гоминьдана тогда, когда компартия станет массовой партией. Также Маринг привез директиву главы Дальневосточного отдела Исполкома Коминтерна (ИККИ) Г.Н. Войтинского, предписывавшую «проводить всю свою работу в тесном контакте с тов. Филиппом», т. е. Марингом[43]

. 25 августа Маринг посетил Сунь Ятсена. Суню представитель ИККИ сообщил, что Коминтерн советует КПК объединиться с Гоминьданом. Сунь согласился.

29–30 августа 1922 года под сильным нажимом Маринга, пригрозившего отлучить несогласных от Коминтерна и связанного с ним финансирования, ЦИК КПК на совещании в Ханчжоу согласился на вступление коммунистов в Гоминьдан для организации единого антиимпериалистического фронта. А зарубежное финансирование было чрезвычайно важно для китайских коммунистов! Без него они бы просто не смогли работать. В 1921 году Коминтерн предоставил КПК 16 650 китайских долларов, сами же коммунисты собрали только 1000 долларов. В 1922 году Коминтерн дал 15 000 долларов, КПК же не смогла собрать ни доллара. По мере роста рядов и вплоть до середины 30-х годов КПК могла функционировать, только получая помощь Кремля в размере не менее 30 тысяч американских долларов в месяц. Из этих денег оплачивался даже труд технических секретарей партийных организаций. В январе 1923 года Сунь Ятсен ввел коммунистов в руководство Гоминьдана, и после этого Москва стала поддерживать Гоминьдан.

Вплоть до апреля 1923 года Мао продолжал работу в Хунани. В ноябре 1922 года Маринг в письме главе Коминтерна Г.Е. Зиновьеву назвал партийную организацию Хунани лучшей в Китае.

24 октября 1922 года Кайхуэй родила сына, которого назвали Аньин (ань – берег, ин – герой). Имя младенцу подобрал сам Мао, очень довольный рождением первенца. Назвав его Аньин, Мао имел в виду героя, достигшего берега социализма. Но сыном Мао не занимался, поскольку был поглощен партийной работой.

Тем временем в местечке Цзянъянь, северном пригороде Ханькоу, милитарист У Пэйфу устроил расправу над бастовавшими железнодорожниками, многие были убиты и ранены. Мао в ответ организовал всеобщую забастовку на Чанша-Учанской железной дороге. Сянский райком совместно с общественными организациями Чанши провел антияпонскую демонстрацию, в которой участвовало около 60 тысяч человек. В апреле 1923 года губернатор Хунани милитарист Чжао Хэнти, с которым ранее Мао вполне ладил, отдал приказ о его аресте. Главе хунаньских коммунистов пришлось бежать. Он отбыл в Шанхай для работы в центральном аппарате партии. Но Чэнь Дусю еще в марте выехал в Кантон для установления связи с Сунь Ятсеном. Туда же должен был отбыть и ЦИК КПК, вместе с которым Мао прибыл в Кантон в начале июня.

За несколько дней до отъезда из Чанши Мао писал на страницах издававшегося Университетом самообразования журнала «Синь шидай» («Новая эпоха») следующее: «Если мы посмотрим на влиятельные группировки внутри страны, то увидим, что их три: революционно-демократическая, нереволюционно-демократическая и реакционная. Главной силой революционно-демократической группировки, конечно, является Гоминьдан; набирающая силы коммунистическая группировка сотрудничает с ним… Коммунистическая партия на время отказалась от наиболее радикальных взглядов, чтобы установить союз с относительно радикальным Гоминьданом… Это – источник мира и объединения, мать революции, магический эликсир демократии и независимости»[44].