Мао Цзэдун

Примерно в то же время в другой статье, опубликованной в редактировавшемся им журнале «Чжэнчжи чжоубао», Мао вновь подчеркнул, что весь класс дичжу фактически находится в стане врага — вместе с империалистами, бюрократами, милитаристами и компрадорами. Вся статья была заострена именно против дичжу, причем наиболее сильный удар Мао обрушил на мелких «помещиков», о которых с презрением написал, что те «хотят революции для того, чтобы стать богатыми, тогда как другие классы хотят революции для того, чтобы облегчить страдание; они хотят революции для того, чтобы превратиться в новый класс угнетателей, в то время как другие классы хотят революции для того, чтобы достичь освобождения и устранить угнетение на веки вечные»

²³⁴.

Такая левизна, как мы помним, была характерным знаком эпохи: до переворота Чан Кайши оставалось еще более двух месяцев. Так же, как Мао, рассуждали тогда многие лидеры КПК. В октябре 1925 года расширенный пленум ЦИК китайской компартии, собравшийся нелегально в Пекине (Мао, кстати, на нем не присутствовал, впрочем, как и Чэнь Дусю), определил курс партии именно на обострение «классовой борьбы» в деревне. Этот пленум, первый в истории партии уделивший пристальное внимание аграрным проблемам, в своих секретных тезисах «О текущем моменте и задачах КПК» подчеркнул: «Китайская компартия должна уже сейчас подготовить рабочие и крестьянские массы к мысли о том, что вопрос об отдаче земли крестьянам неминуемо [в]станет на очередь дня к моменту создания народно-революционного правительства, которое не сможет ни удержать власть, ни противостоять военной контрреволюции, если не будет конфискована земля в пользу крестьян… Наша партия должна знать, что те переходные требования для крестьян, которые выставлялись и выставляются нами, как снижение арендной платы, содействие правительства крестьянам в деле орошения, снижение налогов и отмена вненалоговых обложений, взимаемых местными властями, изъятие соляной монополии из рук империалистов и снижение налогов на соль, право на организацию самоуправления крестьян в деревнях и право на вооружение крестьян для борьбы с бандитизмом[24], все эти требования, революционизируя и организовывая крестьянские массы, не могут, однако, сделать крестьянство опорой и защитником революции, если оно не получило основного своего требования — земли, на которой оно работает»²³⁵

. Данное положение, как видно, развивало рекомендации Бухарина относительно необходимости осуществления в Китае аграрной революции, высказанные им еще накануне III съезда КПК. За тем, чтобы члены ЦИК КПК включили его в свои тезисы, проследил Войтинский, принявший участие в пленуме как представитель ИККИ. Пленум также постановил организовать в составе Центрального исполкома специальный отдел по крестьянскому движению (таковой, правда, в то время создать не удалось; сформирован он будет только в ноябре 1926 года)²³⁶.

В середине февраля 1926 года, сказавшись больным, Мао бросил отдел пропаганды на своего заместителя Шэнь Яньбина (будущего знаменитого писателя Мао Дуня) и в течение двух недель проводил обследование крестьянского движения на севере провинции Гуандун и юге Хунани. После этого выступил по проблемам крестьянства перед курсантами офицерской школы 2-го корпуса гоминьдановской армии²³⁷.

Между тем, окоротив коммунистов и «левых», Чан Кайши вплотную приступил к подготовке и осуществлению Северного похода — военной экспедиции, задуманной еще Сунь Ятсеном, для покорения милитаристов и объединения Китая. Крупнейшую помощь ему в этом деле оказал Блюхер, с которым Чан да и другие китайские генералы как нельзя лучше ладили. Звали они главного военного советника «Цзялунь цзянцзюнь» («Генерал Галин»), вряд ли догадываясь, откуда произошел этот псевдоним.

А выбрал его себе, между прочим, сам Блюхер в 1924 году во Владивостоке, непосредственно перед тем, как получать заграничный паспорт. Как и все советские работники в Китае, он должен был работать под псевдонимом, и вот, по воспоминаниям члена его штаба Марка Казанина, Блюхер тогда сказал:

«— Пишите „Галин“ — жена-то ведь Галина[25]

.

— А имя и отчество? — спросили его.

— Гм… дети: Зоя и Всеволод, давайте „Зой Всеволодович“. Раздался общий хохот, — пишет Казанин.

— И имени-то такого нет — Зой, — заметил кто-то.

— А что, имена это только те, что в святцах? — парировал Блюхер»²³⁸. Так он и стал Зоем Всеволодовичем Галиным. Другим его псевдонимом, который он использовал в секретной переписке с Москвой, был Уральский.