Марь

— Я не знаю. — Баба Марфа покачала головой. — А ты должна знать одно: угарники — это порождения его ярости. Нет на болоте никого опаснее и беспощаднее угарников. И по ночам они входят в полную силу. В болотный домик они не сунутся, там слишком много воды. Так что за Степу своего можешь не переживать, но сама рисковать не смей. Я тебе запрещаю!

— А фон Лангер? Он знает про Тринадцатого? — От мысли, что Степе ничего не угрожает, сердце снова начало биться.

— Он рассуждает как ученый, — сказала баба Марфа. — Жара высушивает болото, делает его более проходимым и менее опасным. Только это не жара, это Тринадцатый! Таков его способ борьбы с собственной матерью. Это он пытается высушить, выжечь болото до дна и дотла. Такое уже бывало. — Она посмотрела на Серафима. Тот кивнул в ответ. — Поэтому пусть они идут, Стефания! Пусть идут на свою погибель! Не нужно им мешать, девочка!

Над болотом, над острыми вершинами старых елей зажигалось зарево. Оно было похоже на огромные огненные крылья. Оно было бы прекрасным и удивительным, если бы не было таким пугающим.

— Ты пойдешь на болото на рассвете, Стэфа! — сказала баба Марфа, глядя на небо. — Пора найти Степану более безопасное место.

Глава 37

На рассвете в их дом ворвались немцы. Выволокли всех троих во двор, поставили на колени. Напуганная, выдернутая из сна Катюша плакала, Стеша пыталась вырваться, а баба Марфа молчала.

О том, что фон Лангер тоже здесь, они поняли по начищенным до блеска сапогам, остановившимся в метре от них.

— У меня к вам предложение, милые дамы. — Послышался над их головами голос фон Лангера. — Я подарю жизнь двум из вас, если третья согласится провести меня к дому на болоте. И, возможно, подарю жизнь третьей, если она покажет мне еще и остров.

— Герхард, ты глупец! — проскрежетала баба Марфа. — На остров нельзя попасть по собственному желанию. Марь сама решает, кому явить себя!

— Думаю, Марь не преминет явиться одной из своих ненаглядных девочек. — Фон Лангер присел перед ними на корточки, поочередно заглянул в глаза каждой из них, даже плачущей Катюше, а потом дернул Стешу за подбородок. — Ты! — сказал с усмешкой. — Ты пойдешь со мной, юная фройляйн.

— Нет! — Баба Марфа попыталась встать с колен, но стоящий сзади солдат ударил ее прикладом между лопаток, сшибая на землю. — Я покажу тебе остров, Герхард, — прохрипела она. — Стефания не знает…