Марь

— Уверен, Стефания знает, — сказал фон Лангер все с той же усмешкой. — И у нее, в отличие от вас, моя дорогая тетушка, есть прекрасный стимул. Вы устали жить. Я же вижу! Вы настолько устали, что не побоитесь умереть на этом своем чертовом болоте, чтобы лишить меня не только проводника, но и ключа от острова. Девочка, — он погладил по голове испуганно съежившуюся Катюшу, — еще слишком мала. А вот фройляйн Стефания идеально подходит для нашей цели. Вы ведь не откажете мне? — Фон Лангер вперил свой рыбий взгляд в Стешу. — Вы ведь понимаете, что от вашего поведения зависит, останутся ли в живых ваша бабушка и ваша маленькая сестричка?

— Понимаю.

Фон Лангер удовлетворенно кивнул. Кто-то дернул Стешу за ворот, поднимая с колен. В спину уперлось что-то твердое и холодное. Краем глаза Стеша заметила Феликса. Мальчишка был бледен и, кажется, смертельно напуган. Возможно, он был хорошим, но совершенно точно бесполезным. Она обернулась, успокаивающе улыбнулась Катюше, кивнула бабе Марфе, одними губами сказала: «Все будет хорошо». Фон Лангер не дал им возможности попрощаться, лишил даже такой малости. Стеша была уверена, что с болота она уже никогда не вернется. Единственное, что ее поддерживало, это надежда. Серафим говорил, что Марь никогда не бросает в беде своих дочерей. Баба Марфа и Катюша были ее дочерями и нуждались в ее покровительстве. О себе Стеша не думала. Она думала о том, получится ли у Степана выбраться из топи, когда он поймет, что в домик на болоте больше никто не придет.

А она не придет! Ни за что не приведет к нему этих зверей в человеческом обличье. Звери… Если у нее получится дотянуться до Звереныша, если получится мысленно его уговорить, он придет к Степану вместо нее, исполнит ее последнюю просьбу.

Это были очень быстрые и очень яркие мысли. Они промелькнули в голове у Стеши за доли секунды. Промелькнули и оставили после себя твердую и непоколебимую решимость поступить по совести и по сердцу.