Марь

— Я в какой-то там особенный газовый состав местного воздуха верю не особо. — Apec сделал осторожный глоток виски, поморщился. — Пахнет шпалами!

— Есть такое. Весьма недурственный ты добыл виски!

— Точно недурственный? — Apec посмотрел на него с легким недоумением.

— Точно. — Стэф усмехнулся. — А по поводу особого газового состава у меня тоже есть очень большие сомнения. Даже если предположить, что где-то поблизости есть выход метана, те, кого им накрыло, не смогли бы уйти далеко. Их тела неминуемо нашли бы в доме или поблизости.

— Это ты намекаешь, что в доме нам ничто не угрожает и в противогазах спать не придется?

— За безопасность дома я со стопроцентной уверенностью не поручусь. По крайней мере, пока. А вот насчет противогазов могу тебя успокоить, — ответил Стэф.

— И что не так с домом? — тут же оживился Apec. — Нормальный же домик! Я бы даже сказал, комфортабельный! И с запретом на купание в заводи все более или менее прояснилось. Видишь, любому дремучему поверью можно найти научное объяснение.

— Не любому, — сказал Стэф задумчиво. И парень тут же спросил:

— Есть печальный личный опыт?

— Есть.

— Но делиться им с младшим товарищем ты не станешь?

— Пока в этом нет необходимости.

— Тогда возвращаемся к первому пункту. Что не так с домом?

Вопрос был правильный. Пока Apec добывал пропитание, Стэф осмотрел дом. С домом и в самом деле было что-то не так. Когда-то давно он явно служил не только жилищем, но и форпостом.

— Ну? — спросил Apec с нетерпением.

Стэф ничего не ответил, лишь молча поманил его к открытой входной двери, включил в мобильнике фонарик и, направив луч света на порог, сказал:

— Смотри.

На почерневшем от времени дереве были отчетливо видны вырезанные символы.

— Это что? — спросил Apec, присаживаясь на корточки перед порогом. — На каком это языке?

— Ты мне скажи. Ты же у нас историк.

— Похоже на руны, но это точно не они. Вот это, — Apec ткнул пальцем в один из символов, — Уроборос какой-то.

Изображение и в самом деле было похоже на свернувшуюся кольцом змею.

— А вот это рыба. — Палец Ареса сместился на другой символ. — Только странная какая-то. Что у нее на спине вместо плавника? Не пойму.

— Елки, — сказал Стэф скучным голосом.

— Какие елки?

— Которые деревья. — Он присел у порога рядом с Аресом и указал лучом фонарика на следующий ряд символов. Среди них тоже имелись картинки. Длиннотелый, длинноухий и длиннолапый волк. Существо, отдаленно напоминающее человека, но с дырами на месте глаз. И, кажется, дети. Они были нарисованы будто детской рукой, без соблюдения пропорций: головы их были большими, а на лицах вырезаны лишь круглые рты. Ни глаз, ни носа, ни ушей не наблюдалось. Все эти фигурки были плотно оплетены похожей на сеть вязью, а от верхнего ряда картинок их, точно рвом, отделяла глубокая, тщательно прорезанная в древесине черта.

— Может, дитё хозяйское развлекалось? — предположил Apec.

— С ножиком и стамеской в руках?

— Спички детям не игрушка! Я понял! — Apec вытащил из кармана собственный телефон и сфотографировал порог. — Погуглю на досуге.

— Я уже погуглил. — Стэф выключил фонарик. Какое-то мгновение вырезанные на пороге символы продолжали светиться. Кажется, Apec это тоже заметил, потому что выражение его лица сделалось озадаченным.

— И что нагуглил? — спросил он.

— Ничего. Нет в сети подобных изображений. Я думаю, это что-то вроде защитных рун.

— Типа, уродцы-гидроцефалы, красавчик с картины Мунка, волк-мутант, змея и рыбка, которая еще больший мутант, чем волк, должны защищать этот прекрасный дом? От кого?

— Я думаю, дом защищают всего два символа: рыба и змея. А остальные ребята — это те, от кого нужно защищаться. Черту видишь? Это граница.

— Граница между чем и чем? — спросил Apec.

— Между чем угодно: добром и злом, светом и тьмой, этим миром и тем.

— И где ты в этом мире видел уроборосов и рыб с елками вместо плавника?

— Не знаю, но хозяева дома ставили защиту не просто так.

— А когда ставили защиту, у них дрогнула рука, и они нарисовали еще парочку уродцев?

— У тебя есть другое объяснение? — Стэф сунул телефон в карман.

— У меня нет, — признался Apec.

— В этой местности люди, очевидно, чего-то боялись. Или даже боятся до сих пор. Если принять во внимание специфические топонимы, запрет на купание и ловлю рыбы в местных водоемах, то боялись они именно змей и рыб. Со змеями все более или менее понятно, их мало кто любит. А вот с рыбой пока не ясно.

— Ага, все ж любят рыбу с елкой на спине! — Apec скептически хмыкнул, а потом добавил: — Кстати, это ж какого размера должна быть рыбка?!

Он перешагнул порог и осмотрел дверь с внутренней стороны.

— На двери нет никаких символов. Я проверял, — сказал Стэф.

— А это для чего? — Apec потрогал вбитый в дверь ржавый крюк. — Это вместо вешалки из «Икеи»?

— Я думаю, крюк нужен был вот для этого. — Стэф заглянул в кладовку, снял с полки еще одну свою находку, вынес на крыльцо под лучи заходящего солнца. Лучи окрасили находку в красно-розовый цвет, чем еще больше усилили драматизм момента.