Марь

— В доме с Серафимом. Он за ней присмотрит. Ночевать сегодня будет тут, постелю в бане. — И снова разговор бабушки с внучкой. Вот только Стешу больше не проведешь.

— Мне нужно время, — сказала она так твердо, как могла. — Дайте мне время высушить одежду, а потом мы уйдем. Обещаю.

— Парилась ты когда-нибудь по-настоящему? — спросила баба Марфа, вынимая из шайки распаренный веник.

— Вы меня слышали? — спросила Стеша.

— После таких купаний дубовый веник — лучший помощник.

Баба Марфа если и слышала, то делала вид, что не слышит. Она что-то плеснула на раскаленные камни из стоящей тут же на лавке склянки. Запахло терпко, пряно и головокружительно вкусно.

— Ложись! — Голос старухи доносился до Стеши словно издалека. Она послушно растянулась на полке. — Прибери волосы, закрой глаза.

Стеша откинула прилипшие к спине волосы, положила голову на скрещенные ладони, зажмурилась в ожидании боли.

Боли не было. И руки бабы Марфы, и дубовый веник были мягкими и ласковыми. Они несли покой и расслабление каждой клеточке измученного Стешиного тела. Это была не экзекуция, это был подарок. Прощальный подарок. И Стеша принимала его если не с благодарностью, то со смирением. Пусть этот момент будет ее последним воспоминанием о женщине, которая так и не стала ей бабушкой.

— Можете остаться.

Веник больше не гулял по спине, а мягко скользил вдоль позвоночника. Стеша не сразу осознала услышанное, а когда осознала, приподнялась на локтях, обернулась.

Баба Марфа стояла в клубах пара и казалась совсем молодой. Наверное, из-за того, что тело ее было крепким, совсем не дряблым, а волосы черными. А может, виной тому был отвар, который она плеснула на камни.

— Что вы сказали? — спросила Стеша враз осипшим от волнения голосом.

— Я сказала, что вы с малой можете остаться. Теперь вам нет смысла куда-то бежать.

— Почему?

Это был странный разговор. Еще более странный, чем тот, который состоялся у них утром. Теперь все стало с ног на голову. Теперь получалось, что это не баба Марфа гнала их прочь, а они сами бежали в поисках спасения. Но ведь это не так! Это не правда!

— Я тебе говорила… — Баба Марфа присела на лавку. Лицо ее по-прежнему было плохо различимо из-за горячего пара. — Я предупреждала тебя, Стэфа, что нельзя ничего брать у болота.

— Я не брала. — Стеша тоже села на полке, свесила вниз ноги. — Я ничего не брала у вашего чертова болота!

— Теперь это наше с тобой болото, — сказала баба Марфа, и в голосе ее послышалась горькая усмешка. — Мое и твое, Стэфа. А когда-нибудь станет только твое.

— Я не понимаю…