Марь

— Можем не обсуждать. Но уезжать вам с малой больше не надо. Она вас теперь не отпустит. По крайней мере, тебя. Обижать не будет. Болото теперь для тебя будет все равно, что лужайка, но уйти далеко ты не сможешь.

— А если попробую?

Стеша не верила собственным словам. Всего несколько часов назад она убивалась из-за того, что баба Марфа гонит их прочь, а теперь задает такие глупые, такие опасные вопросы.

— Я попыталась, — сказала баба Марфа с тихой грустью в голосе.

— И что случилось?

— Сначала ничего, а потом навалилась такая тоска, что жизнь не мила стала. Она всегда дотянется. Даже если ты сбежишь на край света и будешь думать, что всех обыграла.

— Как? Как она это делает?

— Через сны. Она будет подсылать в твои сны своих тварей. Не тех, что из плоти и крови, а тех, что так же призрачны и неуловимы, как она сама. Иногда они добрые, даже забавные, но чаще злые и голодные. Представь, Стефания, что из ночи в ночь ты тонешь в трясине, захлебываясь водой.

Стеше такое и представлять было не нужно. Пар на ее коже мгновенно превратился в снег и так же мгновенно истаял.

— Или блуждаешь по бесконечному болоту и понимаешь, что это навсегда. Или тебя рвут на части, пожирают заживо, откусывая кусок за куском от твоей плоти. Ты просыпаешься, а тело продолжает помнить все, что случилось с ним во сне.

— Вы все это чувствовали? — спросила Стеша шепотом.

— Да. — Баба Марфа кивнула. — Она спала уже много лет, и я… Я подумала, что смогу ее обмануть, что она даже не узнает о моем уходе. У моей дочки, твоей мамы, как раз родился первенец. Ты родилась, Стефания. И я решила попробовать жить нормальной жизнью.

— И что случилось? — Стеша знала ответ. Осознание выкристаллизовывалось льдинками на ее разгоряченной коже, закручивалось поземкой вокруг босых ног.

— Они не пришли ко мне.

— Но это ведь хорошо, правда?

— Они пришли к тебе, Стефания. Это тебя они рвали ночами на части, это ты расплачивалась за мое решение отказаться отданного однажды слова.

— Я не помню, — сказала Стеша испуганно.

— Тебе не нужно такое помнить. — Баба Марфа вдруг с неожиданной лаской погладила ее по мокрым волосам. — Я рада, что ты все забыла.

На самом деле не все. Кошмары время от времени прорывались в Стешины сны. В этих кошмарах ее не рвали на части, в них она просто бродила в тумане и не находила выхода. Что это было? Отголоски пережитого в младенчестве ужаса? Слишком живое воображение? Особая настройка гипоталамуса, отвечающего за сновидения? Но Стешу сейчас больше всего волновал другой вопрос.