Мара и Морок. Трилогия

Мой взгляд сам поднимается к гербу Серата. Тёмно-зелёный фон и серебряный зверь. Я наклоняю голову, пытаясь рассмотреть то ли лису, то ли волка.

«У всех Мороков разные маски. Правда, что их делают специально для каждого?» – спросила я его, а он ответил, что маска отражает то, что прячется под ней.

– Ты сам сказал, что защитишь меня.

– Именно поэтому маску при тебе я снимать не буду.

Это не волк и не лиса. На гербе Серата – шакал. Точно так же, как и на маске Морока. Всё теряет свой смысл, мне кажется, что внутри у меня всё замерзает, когда я продолжаю смотреть в глаза Аарону, но там нет ни вины, ни сожаления. Его взгляд сосредоточен, он не улыбается и не делает ко мне ни единого шага. Он не пытается ничего объяснить.

– Ваше высочество, стоит ли нам заковать Мару? – Вновь этот голос солдата.

Аарон какое-то время молчит, но потом кивает.

Я слабо сопротивляюсь, пока четверо мужчин подскакивают ко мне и сковывают руки тяжёлыми кандалами. У меня едва хватает сил, чтобы ими потрясти, проверяя реальность происходящего. Проверяя, что Серат только что сковал меня, точно так же, как несколько месяцев назад это сделал Аракен.

Солдаты Аракена, увидев, что сделали со мной сератианцы, обступают своего короля, пытаются убедить его уходить. Больше им нечего делать так близко к врагам. Но Даниил упирается, он не закончил.

– НАЗОВИ ЕЙ СВОЁ ИМЯ, ЛАСНЕЦОВ! – зло кричит король.

Аарон не дёргается, услышав свою фамилию, а вот меня этот крик бьёт пощёчиной, и я прихожу в себя. Я не успеваю выхватить оружие, но скованными руками бью одного солдата в лицо, второму, ближайшему, впечатываю локоть прямо в живот. Я устремляюсь к Аарону что есть сил, стараясь сократить расстояние между нами за минимальное количество широких шагов. Мне не нужен меч, я удавлю его своими руками.

– Агата, пожалуйста… – стонет Аарон, впервые проявляя хоть какие-то знакомые эмоции, но, замечая, что я не останавливаюсь, поднимает одну руку вверх.

Только руку, и я спотыкаюсь о собственную ногу, мои кандалы словно начинают весить тонну, и я камнем падаю ему под ноги прямо лицом в снег. Я зло кричу, пытаясь оторвать руки от земли, но не могу сдвинуть их с места. Ноги тоже едва двигаются. Ласнецов опускается передо мной на корточки. Плащ из теней волнами ложится вокруг нас на белый снег.

– Я же говорил, что не использовал свою силу на тебе, но ты меня заставила. – Он даже не оправдывается, а напоминает спокойно, обвиняя меня. – Я же говорил, что ты ничего не знаешь о Мороках.

– Что ты со мной сделал?! – С моих губ срывается шипение, я вытираю мокрое от снега лицо о плащ на своём плече и снова пытаюсь сдвинуть руки, но они не поддаются.

– Я могу управлять мёртвыми. Внушать, что пожелаю. Могу и с тобой так, потому что ты…

– …не живая, – заканчиваю я за него и прекращаю свои попытки, растерянно смотря на кандалы.

Он просто внушил мне их тяжесть. Он может заставить меня встать, плясать, прислуживать, убивать… делать всё, что пожелает. Лучше ли это, чем безумие в темнице, которое ждало меня в Аракене?

– Как тебе удалось это, Северин? Как удалось столько лет притворяться аракенцем? Жить в моём дворце?! – огрызается Даниил, понимая, что я не могу прикончить Ласнецова, хоть и пытаюсь.

– В этом ты ошибся, Даниил, но я тебя не виню. Любой бы ошибся, так как мы достаточно похожи, – усмехается Аарон.

Ощущение лишнего веса в кандалах пропадает, и Морок заставляет меня встать, а потом сам привычным движением хватает меня за талию и сажает на свежего вороного коня, что привели нам солдаты. Сам он, как и в первые недели, садится позади меня, левой рукой прижимая к себе. Другие солдаты берут под уздцы Вьюгу и Сахарка и уводят в глубь леса.

– Северин все эти годы сидит на троне и правит страной, – спокойно говорит Морок, сжимая поводья в правой руке.

Он вплотную прижимает меня к себе, и спиной я ощущаю, как вибрирует голос в его грудной клетке.

– Меня же зовут Александр. Александр Ласнецов. И я его старший брат.

Александр. Старший сын Алексея, мальчик, которого считают мёртвым с десяти лет.

– Так что ты можешь догадаться, Даниил, насколько я был не рад слышать, что ты планируешь убить моего младшего брата.

Мальчика, которому суждено стать Мороком, тоже забирают в десять, – конечно, было легче объявить его мёртвым, чтобы не подвергать опасности его личность. А после восемнадцати Мороки могут делать что хотят, и он решил вернуться к брату.

С горькой усмешкой я понимаю, что это единственное, в чём Морок мне не соврал. В том, что у него есть младший брат.